Историки и политики обвиняли Францию в том, что она не оказала помощи Польше — но в действительности французская армия просто не успела этого сделать; новое оружие разрушило все планы. Удивляются также тому, что затем началась «странная война» — но фактически в этой войне не было ничего необычного. Странная война — это была обычная окопная война образца 1914—1918 гг.; в те времена зимой на фронте всегда наступало затишье, противники не вели активных операций. «Странной» эта война стала лишь впоследствии, по контрасту с тем, что происходило позже, — новое оружие изменило восприятие войны и ее характер, боевые действия теперь не прекращались и зимой.
Французские генералы воевали как двадцать лет назад, они еще не поняли, что произошло в Польше. Гитлер же сразу осознал, что в его руках находится новое оружие. Его первой реакцией был восторг, второй — желание как можно быстрее разбить Францию. Однако блицкриг в Польше еще не убедил осторожных немецких генералов: они говорили, что Франция — это не Польша. Браухич и Гальдер всячески оттягивали наступление на Западе, как и раньше, считая его гибельным. Чтобы предотвратить «гибель Германии», немецкие генералы составили заговор против фюрера — такого еще не было в германской армии. В других странах также не верили, что немцам удастся повторить блицкриг на полях Франции: никто, кроме Гитлера (и Гудериана), еще не верил во всемогущество нового оружия. «Я почти один в германской армии верил в это», — писал Гудериан [9].
Союзники использовали военное затишье для формирования и переброски на континент новых английских дивизий. Время работало на союзников — поэтому Германия должна была наступать. 10 мая 1940 г. началось немецкое наступление на Западе; 15 мая 1300 танков Гудериана и Э. Клейста прорвали французский фронт в Арденнах. Немецкое командование приказало Гудериану остановиться и подождать пехоту; оно собиралось наступать, как встарь, со скоростью пехотных колонн. И тут произошло неожиданное: Гудериан отказался подчиниться приказу. Танковая колонна рванулась на запад; немецкие танки мчались по шоссейным дорогам в тылу союзников, почти не встречая сопротивления. Пройдя за пять дней 350 км, корпус Гудериана 20 мая вышел к Ла-Маншу. «15 часов, — записал в своем дневнике офицер английского Генерального штаба. — Поступили сообщения, что германские танки вышли к Амьену. Похоже на нелепый кошмар. Британский экспедиционный корпус отрезан. Мы лишились коммуникаций... Немцы идут на любой риск, и все им сходит с рук... они делают все, что не сделали бы грамотные военные, и все же добиваются своего. Французский Генеральный штаб парализован этой необычной подвижной войной. Нынешние быстро изменяющиеся условия не предусмотрены в учебниках» [10]. Французские и английские генералы не понимали, что произошло, — ведь союзники имели больше танков, чем немцы, и французские танки были лучше немецких. Все объяснялось тем, что французские танки были распределены между пехотными дивизиями, а немецкие собраны в один кулак, и тем, что оружие блицкрига — это были не просто танки.
