Я спрятала лицо в подушке и натянула одеяло выше. Если Тамлин действительно их обеспечил, если эти компенсации прекратятся в момент, когда я пересеку стену, тогда моё возвращение больше их возмутит, чем обрадует.
Твои волосы… чистые.
Жалкий комплимент. Думаю, если он пригласил меня жить здесь, провести здесь остаток моих дней, он не может быть полностью… озлобленным. Возможно, он просто пытается сгладить наше довольно грубое начало. Может быть, я смогу найти способ убедить его найти какую-нибудь лазейку, с помощью которой можно обойти магию Договора. А если не способ убедить, то кого-то…
Мысли плавно перетекали от одной к другой, я пыталась разобраться в их путанице, когда дверной замок щёлкнул и…
Вскрик и глухой стук, и я вскочила, чтобы увидеть Элис на полу. Обрезок верёвки, который я сделала из отделки штор, сейчас болтался оттуда, где я приделала его, чтобы он ударил входящего по лицу. Это лучшее из того, что я могла сделать из того, что было под рукой.
— Прости, прости, — выпалила я, спрыгнув с кровати, но Элис уже поднялась, она отряхивала фартук и шипела на меня.
Она нахмурилась, увидев свисающую со светильника верёвку.
— Какого бездонного Котла…
— Я не думала, что кто-то может зайти сюда так рано, и я собиралась убрать это и…
Элис осмотрела меня с головы до пят.
— Думаешь, ударом верёвки по лицу ты остановишь меня и спасёшь себя от переломанных костей?
У меня кровь похолодела.
— Думаешь, ты можешь хоть как-то навредить нам?
Я хотела извиниться снова, но после насмешки передумала. Я скрестила руки.
— Это был предупреждающий колокольчик, чтобы я смогла убежать. Не ловушка.
Казалось, она уже готова плюнуть на меня, но тут её острые карие глаза сузились.
— Убежать от нас ты тоже не можешь, девочка.
— Знаю, — сказала я, моё сердце, наконец, успокоилось. — Но, по крайней мере, я бы знала, что умру.
Элис громко рассмеялась.
— Хозяин дал слово, что ты можешь здесь жить — жить, а не умереть. Мы выполняем его приказы, — она разглядывала свисающий кусок верёвки. — Ты испортила те прелестные шторы?
Я не хотела — я старалась не улыбаться, но уголки губ сами приподнялись. Элис подошла к подпорченным шторам и раздвинула их, открыв раскрашенное в глубокие фиолетово-голубые тона небо с брызгами оттенков горящего оранжевого и пурпурного от занимающегося на горизонте рассвета.
— Прости, — сказала я снова.
Элис щёлкнула языком.
— Во всяком случае, ты готова дать отпор, девочка. Я прощу тебе это.
