Он произнёс моё имя как невероятную ласку, его горячее дыхание щекотало ухо. Моя спина слегка выгнулась.
Он вырвал когти из стены, и, когда он отпустил меня, у меня подогнулись колени. Я ухватилась за стену, чтобы не опуститься на пол, чтобы не наброситься на него — с желанием ударить или ласкать, я не знала. Я открыла глаза. Он по-прежнему улыбался — улыбался, как животное.
— С чего мне хотеть чьи-то объедки? — сказала я, пытаясь оттолкнуть его. Он снова схватил меня за руки и прикусил за шею.
Я вскрикнула, когда его зубы сомкнулись на нежной коже между плечом и шеей. Я не могла пошевелиться — не могла думать, весь мой мир сузился до ощущения его губ и зубов на моей коже. Он не укусил до крови, но прикусил достаточно сильно, чтобы удержать меня. Давление его тела на моё, твёрдое и мягкое, вынудило меня потерять самообладание — увидеть вспышку и прижаться к нему бёдрами. Я должна его ненавидеть — ненавидеть его за глупый ритуал, за девушку, с которой он сегодня был…
Его прикус ослаб, и его язык прошёлся по тому месту, где были его зубы. Он не двигался — он просто застыл на месте, целуя мою шею. Тщательно, сосредоточенно, лениво. Жар пульсировал между ног, а когда его тело прижалось к моему, едва ли не каждой клеточкой, с моих губ сорвался стон.
Он отпрянул назад. Для освобождённой кожи воздух казался колючим и холодным, я задыхалась, когда он смотрел на меня.
— Никогда больше не смей ослушиваться меня, — сказал он, его голос звучал глубоким мурлыканьем по телу, пробуждая всё и баюкая.
Осознав сказанные им слова, я выпрямилась. Он по дикому усмехнулся мне, а я ударила его по лицу.
— Не говори мне, что делать, — выдохнула я, ладонь жгло. — И не кусай меня, как какой-то взбесившийся зверь.
Он горько усмехнулся. Лунный свет обратил оттенок его глаз в цвет листьев в тенях. Больше — я хотела тяжести его тела, прижимающего моё; я хотела его губ, зубов и языка на обнажённой коже, на груди, между ног. Всюду — я хотела его всюду. Я тонула в этой жажде.
Его ноздри раздулись, когда он услышал мой запах — услышал каждую прожигающую, неистовую мысль, пульсирующую в моём теле, моих чувствах. Он со свистом выдохнул.
Прежде чем уйти прочь, он рыкнул — низко, разочарованно, злобно.
Глава 22
Проворочавшись всю ночь, я проснулась с ноющей головой, когда солнце было уже высоко.
Слуги всё ещё спали после ночного празднования, поэтому я сама приготовила себе ванну и долго в ней отмокала. Как бы я ни пыталась забыть ощущение губ Тамлина на шее, на месте, где он укусил, образовался огромный синяк. После купания, я оделась и села за туалетный столик, чтобы заплести волосы.
