Вопрос об участии Греции в Дарданелльской операции окончательно отпал.
По мере того как на пути реализации Дарданелльской операции вставали преграды, а перспективы на привлечение к ней Греции становились вследствие позиции России все менее благоприятными, английский кабинет стал усиленно интересоваться болгарским вопросом.
Уклончивая позиция, занятая Э. Греем в августе 1914 г. по отношению к попытке С. Д. Сазонова привлечь Болгарию на сторону Антанты путем обеспечения ей серьезных компенсаций со стороны Сербии, Греции, Румынии и обещания ей восточной Фракии до линии Энос — Мидия, объяснялась как нежеланием британцев содействовать воссозданию Балканского союза под эгидой России, так и надеждами на участие в Дарданелльской операции Греции.
Отношение правящих кругов Греции к Болгарии и территориальным уступкам в ее пользу в области Эгейского и Мраморного морей протекало в духе старой вражды к опасному конкуренту. Более того, Греция всеми силами старалась удержать от уступок Болгарии и сербское правительство.
Получался замкнутый круг, в котором Греция и Болгария были связаны как сообщающиеся сосуды — друг с другом, с судьбой Балканского фронта и Дарданелльской операции.
Этим во многом предрешалось отношение держав Антанты к Болгарии, которое в феврале 1915 г. привело к получению Болгарией займа не в Париже, а в Берлине.
Когда после неудачи у Дарданелл 18 марта в Лондоне вновь попытались привлечь Болгарию на свою сторону, шансов уже оставалось мало.
С момента обретения независимости от турецкого владычества Болгария стала ареной напряженной борьбы ведущих держав за влияние на Балканах. В 80-х гг. XIX в. это была борьба между Россией с одной стороны, и Австрией и Англией, к которым вскоре примкнула Италия, с другой стороны. Германия пока воздерживалась от активного участия в болгарском вопросе. Первым проявлением интереса к Болгарии в германской политике явился отказ в 1890 г. от возобновления русско-германского секретного договора от 18 июня 1887 г., одним из основных положений которого являлось признание Германией законности преобладающего и решающего влияния России в Болгарии и Восточной Румелии. С превращением железнодорожных концессий Германии в обширную багдадскую концессию (1899) в России поняли, что Германия, опираясь на мощь своей торговли и промышленности и быстрый рост финансового капитала, вступает на путь борьбы за политическое влияние на Оттоманскую империю, а вместе с тем и за влияние на Болгарию. С появлением на болгарской арене Германии усилился интерес к болгарским делам и Франции.
