Оказался не готов. Первый месяц после выпуска еще звонил, на второй ограничивался СМС, на третий даже не снимал трубку. Что и следовало ожидать. Она, конечно, переживала, но не до такой степени, чтобы украсть из тира пистолет и устроить бойню, последнюю пулю оставив себе. Пыталась сосредоточиться на учебе и примерном поведении. Больше ни с кем из курсантов не спарринговала в спортивном зале и к Медному всаднику не ходила. К дипломному выпуску боль по кубанскому казаку утихла, хотя зарубка на сердце осталась. Каков козел. И за что она его полюбила? А полюбила ли? Могла бы на каникулах съездить к нему, узнать — жив ли, здоров ли? Не ранен ли преступным элементом, не трясется ли в куриной лихорадке? Не поехала. Возможно, и он почувствовал это. «Не я тебе, девонька, нужен, а удовлетворенное эго и самолюбие… И не пойдешь ты за меня в огонь и в воду, и не полезешь в медные трубы».
Потом возвращение в родную Каменку, в родительский дом. Но приносить пользу стране согласно пятилетнему контракту предстояло в Юрьевске, в оперативно-поисковом управлении. В так называемой «наружке». В «топтуны» ее не определили, там не оказалось вакансий. Занималась разведкой — «установками» и мелкими внедрениями. Номер не отбывала, работа была творческой, хоть и рискованной. Правда, имелся существенный минус. Никому, кроме близких, упомянутых в приказе, она не могла сообщить, где служит и чем занимается. Список близких ограничивался родителями и супругом. Официально разведчица числилась в «п/я», настоящее удостоверение хранилось в сейфе отдела кадров, а при встрече со знакомыми ей рекомендовалось ограничиваться фразой: «Так, кручусь помаленьку, где придется». Делалось это не столько из-за личной безопасности, сколько общественной. Ведь коварный преступный элемент и сам мог подвести к ней «засланца», например, под видом бойфренда. Который бы, пользуясь любовной страстью, вынюхивал государственные секреты, типа — кого мусора пасут.
Старых знакомых в чужом городе у нее и не было, но как быть с новыми? Она хоть и не фотографическая модель, но девушка симпатичная, хочет иногда поболтать с подружками, погулять с прекрасным принцем под луной, завести страничку в социальных сетях. А какие подружки, какой принц, если приходится врать даже по пустякам. Вернее, конспирироваться. Много не нагуляешь. Про сети и вообще говорить нечего — запрещены категорически. Значит, остается два варианта — болтать и крутить романы с коллегами по цеху либо не болтать и не крутить ни с кем вообще. Принцев среди коллег не оказалось, но женского счастья хотелось. Пункт «вести монашеский образ жизни» контракт не предусматривал.
