Всю весну и в начале лета в полосе Воронежского и Центрального фронтов круглосуточно кипела работа по подготовке оборонительной операции. С каждым днем оборона Курского выступа крепла, а для пополнения войск Н. Ф. Ватутина и К. К. Рокоссовского километровыми колоннами шли маршевые батальоны, прибывали сотни эшелонов с техникой, боеприпасами и обмундированием. В июне командование Воронежского фронта провело масштабную инспекцию проведенных оборонительных работ на главной полосе в армиях первого эшелона. Было выявлен целый ряд недоработок и упущений. По ее итогам генерал армии Н. Ф. Ватутин лично поставил командармам задачу немедленно, в течение двух недель, исправить выявленные недостатки.
Не менее напряженная работа по комплектованию и обучению войск шла и в соединениях ГА «Юг». Однако, хотя к этому моменту ее дивизии заметно пополнились личным составом и вооружением, главного, по мнению фюрера, пока добиться не удалось. Выпуск танков «пантера» затягивался. 21 июня Гитлер вновь перенес дату наступления и назначил его на 3 июля, а 25 июня установил окончательный срок — [46] 5 июля. Этот день и вошел в историю как момент начала одной из крупнейших битв Второй мировой войны.
У командного состава ГА «Юг» это вызывало раздражение и непонимание действий высшего руководства. Чем больше проходило времени, тем быстрее таяла вера в удачный исход летней кампании, былого энтузиазма значительно поубавилось. К этому времени Манштейн был категорически против проведения «Цитадели» в июле.
«Германское Верховное командование, — пишет генерал Ф. Меллентин, — совершало точно такую же ошибку, что и за год до этого. Тогда мы штурмовали Сталинград, теперь мы должны были брать превращенный в крепость Курский выступ. В обоих случаях немецкая армия лишалась своих преимуществ, связанных с ведением маневренных действий, и должна была вести бои с русскими на выбранных ими позициях… Вместо того чтобы попытаться создать условия для маневра по средствам стратегического отступления и внезапных ударов на спокойных участках фронта, германское командование не придумало ничего лучше, как бросить наши замечательные танковые дивизии на Курский выступ, ставший к этому времени сильнейшей крепостью в мире.
К середине июня фельдмаршал фон Манштейн и все без исключения его командиры соединений пришли к выводу, что осуществление операции «Цитадель» является безумием»{34}.
По свидетельству начальника штаба ГА «Юг» генерала пехоты Т. Буссе, «с разрешения ОКХ фельдмаршал выразил протест по поводу возможного откладывания операции», но не был услышан. Этой же точки зрения придерживался и Гот. Тем не менее, несмотря на неблагоприятные условия, у командующего 4‑й ТА надежда пока еще теплилась. Ф. Фангор свидетельствует:
