«Восьмой мехкорпус прошел, не растеряв материальную часть, 500 км — в жару, по плохим пыльным дорогам…» [6, с.331].
Как он «не растерял матчасть», мы ужу видели на примере танков Т-35 из этого корпуса. Спору нет, жара и пыль это весьма неблагоприятные условия. Но я не думаю что в более благоприятных условиях, например, в дождь и грязь, или в мороз и снегопад, или в оттепель и распутицу результаты были бы иными.
Может быть, мы перед войной усиленно тренировали механиков–водителей, готовя их к походу в Европу, да переусердствовали, перерасходовали моторесурс? Но тогда почему все авторы говорят о низком уровне подготовки механиков–водителей? Неужели действительно, русский Иван настолько туп, что, даже израсходовав моторесурс танка, не может научиться как следует его водить? Оказывается нет.
«Они имели практику вождения от 5 до 10 моточасов, тогда как для более или менее уверенного вождения бронированной машины нужна была практика в 25 моточасов» [12, с 50].
«Многие механики–водители к началу войны имели всего лишь 1,5–2-часовую практику вождения танков» [5, т.1, с.476].
Куда же исчез моторесурс советских танков? Почему в Красной Армии и овцы съедены, и волки голодны? Чтобы ответить на этот вопрос придется выяснить, что за моторы стояли на наших довоенных танках.
Итак, товарищ Сталин приказал начать массовое производство скоростных легких танков с двигателями в 400 л. с. Но где же взять такое количество столь мощных двигателей. Надо строить новый завод и налаживать производство. Именно так делали и немцы, и американцы все другие народы. На это требуется материалы, деньги и самое главное, время. Проблему двигателей решили чисто советским способом. Дело в том, что в авиации к двигателям предъявлялись повышенные требования. Это понятно. Отказ самолетного двигателя ведет к катастрофе самолета. Да и изношенный мотор уже не вырабатывает положенную мощность и самолет может просто не взлететь. Поэтому, в авиации, хочешь не хочешь, а приходится менять моторы после выработки моторесурса. В 30‑е годы летный моторесурс двигателя составлял 100 часов. После этого двигатель вроде и может еще работать, но использовать его на самолете нельзя. И наркомов нашей промышленности осенило: списанные из авиации двигатели можно устанавливать на танки. Дескать, на тебе боже, что нам негоже. С одной стороны, ставить на новые танки, главную ударную силу Красной Армии, списанные двигатели это вредительство. Но с другой стороны, строить новые танки, не вкладывая в производство танковых двигателей ни копейки, очень заманчиво.
