С третьим звонком строгая билетерша вытурила нас из партера -помчались на балкон. Едва успели присесть, свет начал гаснуть, и на сцену выбежали полтора десятка таких же, как мы, ребят и девчонок. В обычных, совсем не театральных, чрезвычайно будничных платьицах и костюмах, а один - так просто в драном пиджачишке и фуражечке на немецкий лад.
Старше других выглядела стройная темно-русая женщина и длинном черном платье, с чрезвычайно строгой прической и горестными глазами. Вся геометрически выверенная, натянутая по вертикали и - ломкая. Позже мы узнали, что это - Алла Демидова в роли госпожи Янг. Весь спектакль, все сотни спектаклей она будет такой же - напряженной и ломкой, натянутой от неестественности, безнадежно антипатичной. Но это будет потом. А пока молодые актеры сгрудились у рампы, над их головами возникла черная доска с надписью: "Пьеса-притча в 3-х действиях. Исполняет студийная труппа". Замечаю, что у двух ребят в руках инструменты - аккордеон и гитара, и тут же забываю об этом, потому что один из исполнителей уже повел монолог. Неожиданный монолог! К нам, зрителям, обращается он со словами: "Вы, артисты..." Это брехтовские слова, это заявляется его взгляд на театр:
"Вы, артисты, устраивающие свои театры в больших домах, под искусственными светочами, перед молчащей толпой, - ищите время от времени театр улиц, повседневный, тысячеликий и ничем не прославленный, но зато столь жизненный земной театр, корни которого уходят в жизнь улицы.
Здесь ваша соседка изображает домохозяина, ярко показывает она, как он старается замять разговор об испорченном водопроводе. Перед вами изображающий показывает чужого ему человека, он отнюдь не сомнамбула, которую нельзя окликнуть. Окликните его, и он ответит вам спокойно - и продолжит, побеседовав с вами, свой спектакль. А в скверах молодые люди изображают девушек, как те по вечерам отстраняются, защищаются, но при этом ловко показывают грудь. Как полезен и нужен такой театр, как он серьезен и весел, и какого достоинства исполнен!"...
Закончился этот неожиданный монолог жестом в сторону портрета: не мы, мол, - Бертольд Брехт! Музыканты, как в почетном карауле, замерли у высвеченного портрета, и над залом зазвучала хриплая немецкая речь. Подлинная фонограмма. Один из музыкантов переводит: "Действие может происходить в любой стране, где человек эксплуатирует человека"...
И - пошел спектакль. Песенка водоноса "... А вода не продается. И не пьется ни в какую..." переходит в монолог о всеобщей бедности и о том, что "если кто еще способен нам помочь, так это только боги". И появляются боги - трое чудиков в приличных костюмах и велюровых шляпах. И никто в этих богов не верит, никто не желает их приютить. Сбился с ног бедный Водонос, сбился в буквальном смысле этого слова...
