- Где педераст? Где педераст? Чего встал, как член?! Пропустите к педерасту! Граждане, пропустите к педерасту.
- Чего вцепился, сволочь?! Где, где?! Вон мент повел. Теперь им покажут, собакам, как поджигать войну. Узнают теперь они нашу родную советскую власть.
Начальник железнодорожного отделения милиции сидел в сдвинутой на затылок небесно-голубого цвета фуражке на перине, в фиолетовых трикотажных подштанниках, и скреб волосатую ногу кривыми пальцами другой ноги.
Выступая на собрании актива, он сказал:
- Наше отделение милиции достойно выйти на первое место в районе по приводам. Советская власть дала нам для этого все. Мы должны оправдать доверие товарища Сталина.
Он был тщеславен и не скрывал этого.
Будучи вооруженным самым передовым в мире мировоззрением, он не сомневался в том, что вверенное ему отделение милиции выйдет к концу отчетного полугодия на первое место по приводам.
- Все дело в масштабе, - скребя ногу, сказал он жене, с яростью раздиравшей не отстегивающийся, вместительностью в 5 литров, бюстгальтер, конечно, масштаб не тот.
- Хвороба ему в бок, - прошипела, потея, жена, тщетно ловя вертящуюся, как проститутка, пуговку.
Начальник в фиолетовых подштанниках и небесно-голубой фуражке, мечтательно вздохнув, сказал:
- Вот когда скрутим Америку, будет тогда милиция, минимум, на весь мир! И на Тихом океане, и на Атлантическом, и на Северном Ледовитом.
- Нехай она подавится, - прорычала жена. - Чего глаза пялишь?! Отстегни!
Упершись коленом в спину супруги, он отстегнул проклятую пуговку. Жена вздохнула, как резина.
- Нехай она подавится, - говорила жена про Америку. - Ты заложил ворота? Ты загнал курей?
- Черчилль! - Визжала толпа, напирая на ворота железнодорожного отделения родной рабоче-крестьянской милиции. - Долой поджигателей войны!
Начальник в фиолетовых подштанниках и небесно-голубой фуражке от волнения вместо штанины попал ногой в самоварную трубу.
- Черчилль, - бормотал он дрожащими губами, - наконец-то! Вот он когда пришел настоящий масштаб! Только бы не упустить.
- Ты запер худобу? - приставала жена.
- Отчепись! - вспылил начальник и, гремя самоварной трубой, выскочил, хлопнув дверью, в коридор, соединявший его квартиру с рабоче-крестьянским заведением.
Крепко сжимая руки друг друга, с поднятыми головами, мы стояли, окруженные врагами.
Свидетели из добровольцев показывали:
- Он самый Черчилль и есть.
- Сами видели.
- Намедни в газете пропечатывали. Как раз такой есть. Только худой стал.
