Труднее всего приходилось пилотам-разведчикам. Частые полеты в сложных метеоусловиях, постоянное напряжение выматывали людей. А на то, чтобы их заменили другие экипажи, они не соглашались, выдвигая весомый довод: «Мы к рельефу местности присмотрелись, все знаем, а новичкам еще привыкать нужно. Да и что они разглядят в этой серой мути?»
Недосыпал и Василий Георгиевич. За эти дни он побывал в 3-й танковой, 5-й и 13-й армиях, с которыми предстояло взаимодействовать корпусу, и детально обсудил с командующими Рыбалко, Жадовым и Пуховым все вопросы.
Лишь поздно вечером 10 января Рязанов возвратился к себе в корпус. Сбросив с плеч изрядно промокшую шинель и стянув забрызганные грязью сапоги, он в шерстяных носках подошел к печке, прикрыв глаза, прижался к ее теплому боку. И почувствовал, что холод постепенно начинает покидать его усталое тело.
— Разрешите, товарищ генерал?
Рязанов открыл глаза, растер руками лицо, сгоняя нахлынувшую дремоту. В комнату вошел полковник Гультяев, заменивший уехавшего недавно на учебу замполита Белякова.
— Заходи, заходи. Присаживайся. Я как раз хотел тебя вызвать. Ты откуда так поздно?
— Ездил в сто пятьдесят пятый, вручал партийные билеты. По традиции, которую еще Беляков завел. Да я тоже, как и он, не люблю людей в политотдел вызывать. А там, на месте, и билет вручишь, и на человека в его привычной обстановке посмотришь, и по душам поговоришь. Благо, в такую погоду летают только на разведку, да и то немногие.
— Ну как там ребята?
— Жалуются, что какое-то неравенство получается. Одни, а таких большинство, отдыхают да наставления разные изучают, а другие, мол, в меньшинстве которые, из самолетов не вылезают...
— А ты бы объяснил им, что такое важное дело, как разведка, не каждому под силу. Тут не только зрение орлиное нужно, но и умение, призвание следопыта.
— Объяснять легко, понять — труднее.
— Ничего, передышка, чувствую, к концу идет. А бои начнутся — работы хватит всем.
Рязанов оказался прав. Уже через день, утром 12 января, войска 1-го Украинского фронта перешли в наступление. В нем участвовали все... кроме авиации. Дело в том, что накануне ударила оттепель, и густой туман плотно прикрыл все аэродромы корпуса. Лишь вечером 19 января ветер стал растаскивать полосы тумана, но в полет выпустили лишь один экипаж — Талгата Бегельдинова. Вернулся он, когда сгустились вечерние сумерки. Разведка была успешной: удалось заметить, что в районе станции Тарновиц накапливаются фашистские танки — это как раз на левом фланге наших наступающих армий.
