— Ты что творишь, мать твою!!! — я по инерции рявкнул, но не успел — бабахнул выстрел и пуля смачно влепилась в башку одного из чернокожих, с любопытством рассматривающих прибывших.
С досадой крякнул африканер, в момент лишившийся своего имущества, затем наступила мертвенная тишина. За негра можно было уже не беспокоиться — студентик пальнул из могучей однозарядки Мартини — Генри, и ее тяжелая безоболочечная свинцовая пуля запросто разнесла черную патлатую голову — как перезревшую тыкву.
Не сдержался я. Нет, ну это вообще пиз… короче, полный разброд и шатание! Так и до нигилизма недалеко… В три шага приблизился к студенту и выдрав у него из рук винтовку, аккуратно тюкнул ошарашенного паренька прикладом по голове.
— Кто, мать вашу, здесь старший?!! — Моему реву запросто мог позавидовать средних размеров бегемот. — Живо ко мне с докладом!!! Остальным строиться в одну шеренгу. Выполнять мать вашу, ослы беременные!!!
А затем, расслышав немецкий говор, все повторил на языке Гете, заменив отечественные словосочетания определенного толка, на соответствующие — из германского народного фольклора. Кстати, получилось, тоже очень неплохо.
На несколько секунд в оазисе воцарилась могильная тишина, слышались только злые маты на тарабарском бурском языке. Я даже подумал, что в меня сейчас пальнут, но к счастью обошлось. Народец наконец подорвался с места и бестолково суетясь, построился в кривую шеренгу. Первыми пример подали дойчи — они даже по ранжиру стали. Детина в казачьем бешмете, даже и не подумал присоединятся к строю. А несчастный студентик так и остался лежать на травушке…
— Елизавета Георгиевна, посмотрите что с ним… — просил я Лизоньку, уже напялившую свой санитарный балахончик, сделал шаг к строю и строго так, внушительно рявкнул. — Старший отряда, ко мне.
Робкие переглядывания, приглушенный шепот, толкания локтями — я уже подумал, что командира не обнаружится совсем, но опять же, первыми сориентировались германцы. Плотный, сравнительно бравый мужичок, с усами а-ля 'Кайзер Вильгельм', сорвался с места, бодренько подбежал и пожирая меня глазами, вытянулся во фрунт.
— Адольф Шнитке, ефрейтор в отставке восемьдесят девятого гренадерского полка, тридцать четвертой Мекленбургской пехотной бригады. На данный момент, старший сводной группы германских добровольцев. В строю восемь бойцов, два раненых.
Я заложив руки за спину покачался на носках сапог, помедлил мгновение, рассматривая в упор ефрейтора и сухо процедил:
