— Уходи.
Егор отобрал бутылку и зашвырнул ее в кусты.
— Куда?
— Понятия не имею. Меня это не касается. Куда угодно. Но завтра тебя здесь быть не должно.
— Да неужели? — Стасик попытался встать, но покачнулся и плюхнулся на порог. — И чего это ты вдруг раскомандовался?
— Марина больше не желает тебя видеть.
— Тю… ерунда какая! Сегодня не желает, а завтра пожелает… Мы же с нею лю-бов-ни-ки. — Это слово Стасик произнес по слогам. — Или завидуешь? Слушай, а может, ты в нее влюблен? А что, классический сюжет — прекрасная мачеха, юный пасынок… Правда, ты, дружок, уже ни черта не юный, а она — далеко не прекрасная. Но, признай, был у вас роман?
Егор ничего не сказал.
— Был, — с преогромным удовлетворением в голосе произнес Стас. — Конечно, был! Поэтому ты так и трясешься над ней. Первая любовь…
Желание врезать стало почти нестерпимым.
— А она тобой попользовалась и выкинула. Забыла. Променяла на меня! — Он стукнул себя кулаком по груди. — Обидно, да? Ты на нее работаешь, деньги зарабатываешь, бегаешь, как собачонка, по мелким поручениям, сопли вот вытираешь. Утешаешь. А что взамен? Ничего.
— Отоспись. Собери вещи. И уезжай.
— Брось, Гошенька. Мы же оба знаем, что никуда я не уеду. — Стасик отмахнулся. — Милые бранятся — только тешатся. Слышал такую пословицу? Народная, мать ее, мудрость. Завтра она передумает…
— Если не уберешься сам — охрана тебя выставит.
Егор развернулся. Больше говорить было не о чем, да и какие разговоры могут быть с человеком, слишком уверенным, что будущее в его руках.
— Охрана? — Стасик все же поднялся. Догнал и вцепился в плечи. — А самому слабо, а Гошенька? Взять и вышвырнуть меня? Тебе же этого хочется! Ты же…
Тогда-то Егор и ударил его.
Он никогда не дрался, чтобы вживую. Нет, в спортзал ходил, поддерживал форму. И боксом занимался, но исключительно для себя, на спаррингах и то чувствовал себя несколько неловко. А тут взял и ударил, не сдерживаясь, напротив, вымещая накопившееся раздражение.
И Стас захрипел, согнулся.
— Ты…
А потом его вывернуло на дорожку.
Дальше Егор не стал смотреть. Он быстрым шагом дошел до дома, отмахнулся от сестриц, карауливших его, поднялся к себе. Дверь запер на ключ.
Лег.
Он уснул уже на рассвете. А проснулся ближе к полудню.
— Мне сказали, что меня приходили будить, но не дозвались. — Егор теперь выглядел несколько смущенным. — Я спустился к обеду. К этому времени охрана уже выставила Стасика. Женька говорила, он скандалил. Требовал, чтобы его пустили к Марине, но…
