Он садится.
– Я проверял, по группе крови мы совместимы. Они прооперируют нас одновременно, это совершенно нормально. В Швейцарии на такие вещи смотрят без предубеждения; если ты не знала, у них там даже есть такие клиники, куда можно приехать, чтобы умереть; ты разве не слышала?
– Слышала, но честно говоря… – Лука растерянно смотрит на Гарда.
– Никакого риска нет. Пока мы платим, они нами занимаются и после операции, если понадобится. И в Норвегии тоже. У этого хирурга есть коллега в Осло, с которым они вместе учились, они друг другу в случае чего всегда помогают. Этот мужик не впервые балансирует на грани законности, в этом я уверен. Он нам не будет создавать сложностей, если мы заплатим ему столько, сколько он просит.
Гард поднимается. Приобнимает ее за плечи.
– После этого нас с тобой ничто не разлучит.
Они стоят не шевелясь, едва дыша. Вместе. Вдох, выдох.
– А мы после этого останемся здоровыми-то?
– Разумеется. Будем еще здоровее, чем теперь.
– Да, таких чокнутых, как ты, я еще не встречала.
– А ты зато самая классная девушка из всех, что встречались мне.
Лука улыбается.
– А еще тебе полезно научиться перестать все контролировать, – улыбается Гард.
– Да, может быть, и так.
– Все будет хорошо.
Гард заправляет темную прядку Луке за ухо. Обхватывает ее голову руками, смотрит на нее.
– Есть еще одна вещь. Этот хирург сказал, что прежде чем мы примем окончательное решение, я должен тебе об этом сказать. Я ему говорил, что это неважно, но он настаивал. Пересаженное сердце живет лет двадцать, не дольше. Это значит, что мы в лучшем случае доживем лет до сорока. Но мы же и так не собирались долго жить, правда?
– Нет, до сорока – да ни за что. Не хочу быть такой старухой.
Лука смотрит в окно.
– Но все-таки. Это такой шаг, это уж как-то слишком. Чтобы в моей груди билось чужое сердце.
– Лука. Оно не чужое. Оно мое.
Лука идет в парк. Бродит между деревьев, со всех сторон ее окружают их стволы. Оберегают ее. Она прислоняется спиной к вековому дубу, через одежду ощущает его грубую, жесткую кору. Поворачивается к дереву лицом, обхватывает его руками: руки не соприкасаются пальцами, у дерева слишком толстый ствол. Она чувствует, как бьется сердце в ее теле, прижавшемся к сухому и теплому стволу дерева. Слышит, как удары сердца отдаются в ушах.
Пахнет древесной корой, землей и зеленью. В кронах деревьев над ней гуляет ветер, она вглядывается вверх, меж листьев: высоко-высоко в небе виднеются звезды. То, что они задумали, – сумасшествие. Но когда их тела натолкнулись друг на друга той ноябрьской ночью, что-то произошло. С тех пор не прошло еще и года. А кажется, что они всегда были вместе. Она и Гард. Но чего-то всегда и не доставало. Одной последней вещи. Может быть, именно этой. Поменяться сердцами – безумие. Но, может быть, именно этого ей и не хватает. Чудесного безумства в духе Гарда.
