неё по самое основание. Они оба стонут от полного и тесного контакта. Наполнена его членом,
насажена на его тело и всё ещё жаждет большего. Этого никогда не будет достаточно.
Эрин шепчет в его ухо:
– Трахни меня, как будто злишься на меня.
С болезненным стоном, Блейк отпускает себя. Он сильно толкает Эрин к стене и таранит её.
Тело девушки всё ещё прижимается к нему, а ее рот открывается в тихом крике от болезненного
удовольствия. Член двигается в ней, вторгаясь в неё, причиняя боль, и, о Боже, она не хочет, чтобы
это заканчивалось. Никогда не хочет чувствовать себя пустой, никчёмной и нежеланной снова. Это
желание и жажда. Это всепоглощающе.
Щупальца экстаза пробиваются сквозь её бурное состояние, подводя к оргазму, до тех пор,
пока девушка не начинает всхлипывать, остро нуждаясь в том, чтобы кончить, пока не начинает
повторять его имя. Блейк, трахни меня, трахни меня. Трахни меня, Блейк. Это песнь, молитва, но
мужчина слишком далёк, чтобы услышать её, он слишком высоко вознёсся над ней, чтобы ответить.
Блейк замирает, сдерживая крик и изливая своё семя внутри неё. Подергивание его члена
внутри её опухших губок подталкивает Эрин к оргазму. Она впускает в себя его поток и задыхается
стоном, сжимаясь вокруг него, вызывая у мужчины поражённый стон. Они держат друг друга, их
чувствительная плоть пульсирует в едином ритме, а дыхание мужчины касается плеча девушки.
– Боже, Эрин, – он немного склоняется над ней, всё ещё двигаясь в ленивом ритме. – Ты убила
меня этим. Ты всю душу у меня вынула.
Её смех выходит хриплым.
– Это потому, что ты должен был ещё спать.
– Так пойдем в постель.
– Мне нужно идти в книжный магазин. Сегодня должны привезти книги из списка и
профессорские назначения. Может быть, я увижу там твоё имя.
– Не напоминай мне.
Он мягко опускает её на пол.
– Это будет потрясающе, обещаю. Осталось ещё немного времени для того, чтобы
попрактиковать твою лекцию на мне.
– Тебе будет скучно, когда я начну болтать о Тиберие Гракхе.
Он работает над этим. Тиберий Гракх был умным и прогрессивным лидером, по крайней мере,
так сказал Блейк, и это было очень удручающе, что тот был жестоко убит за это. Но злость Блейка,
похоже, не слабела даже от того факта, что это произошло во втором веке до нашей эры.
– Я совсем не против, когда ты говоришь об этом, – она краснеет, вспоминая то, как он перевёл
