Чикагский художественный институт | страница 16
Мане называли «живописцем современной жизни». М. Пруст писал: «Глаз Мане был наделен поразительной зоркостью, Париж не знал фланера, который бы извлекал столько наблюдений из своих прогулок по городу».
Эта работа Мане — словно некое художественное упражнение, заданное мастером самому себе, некий вызов законам живописи, в частности красочности, а именно написать картину в оттенках одного — зеленого — цвета. Причем так, чтобы передать весь накал страстей захватывающей скачки, запечатлеть миг, сделать «стоп-кадр». Кстати, по-видимому, этим занимается один из персонажей — возвышающаяся над толпой зрителей фигура слева — фотографирует. Живописцу удалось мастерски решить обе эти задачи — миг уловлен и художественный эффект достигнут!
На память приходят слова М. Пруста о персонаже его эпопеи «В поисках утраченного времени», художнике Эльстире, точно характеризующие данный холст: «После дебютов Эльстира мы видели так называемые „изумительные“ фотографии пейзажей и городов. Если мы попытаемся понять, какой смысл вкладывают любители в это определение, то нам станет ясно, что оно применяется к необычному обличью, непохожему на те, какие мы привыкли видеть, необыкновенному, но в то же время подлинному и оттого вдвойне захватывающему, захватывающему потому, что оно поражает нас, выводит из круга представлений и одновременно, что-то напомнив нам, заставляет уйти в себя».
В Испании, куда после общественного порицания за картину «Завтрак на траве» отправился Мане, в Мадриде, в музее Прадо, он познакомился с работами Эль Греко, Гойи и Веласкеса. Под влиянием новых впечатлений (особенно от творений последнего) живописец задумал два полотна на тему, которую можно условно сформулировать как «Нищий: облик и сущность». Так появились данное произведение и картина «Нищий с креветками», одного времени создания. Обе были приобретены чикагским музеем. Параллелью этим образам может служить произведение Веласкеса «Менипп Гадарский» (1639–1641 музей Прадо, Мадрид).
Оба полотна Мане выдержаны в сумрачных тонах. Протянутая рука нищего направлена непосредственно к зрителю: бедняга просит подаяния, взывает ко всему обществу. Когда вглядываешься в эти замечательные психологические портреты, охватывает двойственное чувство: с одной стороны, возникает ощущение горечи от столкновения с тяготами существования человека на низшей социальной ступени общества. С другой, неслучайно обе картины включают в свое название слово «философ»: герой в интеллектуальном смысле самодостаточен и понятно, что его бедность есть, по-видимому, следствие образа мыслей, строя суждений, приведших к заключению, что духовная свобода выше материального благополучия, достижение которого возможно лишь ценой ее потери.
