Три места в соседнем купе оккупировали возвращавшиеся из отпуска во Владивосток рыбаки. У них круглые сутки дым стоял коромыслом. Четвёртый пассажир, субтильного вида мужчина средних лет, в очках, по виду служащий, в празднике жизни участия не принимал, всё больше книжку читал. Зато рыбаки гуляли так, словно на днях наступит конец света. С раннего утра начиналось хождение по вагону в поисках спиртного, к обеду все были веселыми, а вечером — ресторан до глубокой ночи. Сразу по приезду ребята уходили в рейс на Большом Морозильном Рыболовном Траулере (БМРТ) в Берингов пролив, в Бристоль, как они говорили.
Они описывали эти долгие три-четыре месяца без берега, когда из всех развлечений — лишь нескончаемые вахты и выматывающая душу качка. Под ногами — обледенелая палуба. В кубрике — неистребимый, пропитавший все запах рыбы. А вокруг, куда ни кинь взгляд, лишь серое небо и накатывающие на тебя монотонно одна за другой стылые, ленивые волны.
— Люблю море с берега, а корабль на картинке, — глубокомысленно изрекал пожилой стармех Алексеич.
Матросик Сеня Куликов, прозванный Альбатросом, возражал:
— А мне море — в кайф! Что — на берегу? Пропьешься и лапу сосешь…
Слегка пошатываясь, выплывал он в тамбур, пьяненький, расхлябанный, с папироской, прыгающей во рту, и начинал рассказывать, балансируя привычными к качке ногами:
— То ли дело на «Рыбке?», — его подвижное лицо жило своей жизнью: гримаса боли сменялась удивлением, радостью, восторгом. Ноги сами по себе приплясывали от переполняющих рыбака эмоций.
— На «Рыбке» ведь как, — дыша перегаром, частил скороговоркой Сеня.
Руки рисовали в воздухе мерную емкость.
— Бадья на шестьсот кэгэ рыбы. На стреле. А под ногами палуба. Вверх — вниз… Сечешь?
— Полная, — он смахивал ладонью с верхушки воображаемой тары лишнюю кильку, — значит, шестьсот…
— Стрела пошла… бадья — на меня, я — нырк… срубит башку! — Он присев, испуганно смотрел вверх. — Прикинь, шестьсот кило рыбы! И сама бандула из чугуния — с тонну …
Палуба пьяная. Бадья над бункером. Я внизу, маленький. За хвост ее, подлюку!
Двумя руками Сеня ловил воображаемый шкертик.
— Висну…
Альбатрос ловил воздух, жилы на руках надувались, ряшка краснела еще больше.
— Стоять!.. За рычаг дерг — килька водопадом. Живая, блин! Бьется, серебрится. Я — в болотниках, — рубил он рукой по ляжке, показывая длину сапог.
— Скольжу… — чуть не падал от усердия рассказчик.
Глаза его сияли, глядели вдаль, на лице — блаженная улыбка…
