По утрам, проваливаясь по колено в снегу, я добирался до электростанции. Здесь было тепло. Тихонько постукивал шатунами мощный корабельный двигатель. Дремал проснувшийся ни свет ни заря дежурный дизелист. По соседству с электростанцией располагалась ремонтная мастерская. К восьми часам подходили рабочие. После особо сильного бурана люди собирались часикам к десяти. Не сразу откопаешься.
Вскоре после моего приезда произошло несчастье. За сутки до наступления нового 1971 года.
Среди ночи меня разбудил телефонный звонок.
«Что-то дома…» — звенело в голове спросонья, пока я нашарил очки и, опрокидывая стулья, в потёмках искал надрывающийся телефон.
— Буров… Да… Понял, иду.
Звонила директриса. Оказалось, что полчаса назад в посёлок пришёл, вернее сказать, приполз обмороженный курсант «мореходки», житель Октябрьска. Кривая Падь лежит, если — по берегу (а других дорог там нет), как раз посередине между посёлками Пильво и Октябрьский. До Пильво — двадцать пять километров, в сторону Октябрьска — восемнадцать. По хорошей погоде, днём, местные ходили в один конец пешком. А тут, как нарочно, замело… Вертолёт к нам не вылетел, а в Пильво утренний рейс «Ан-2» из города пассажиров доставил. Две девчонки из Николаевского педучилища, Света и Аня, летели домой на новогодние каникулы. Учились они последний год. Погода испортилась надолго, а встречать Новый Год в аэропорту кому охота! А тут ещё, как специально, морячок знакомый, сосед, домой на праздник спешил.
— А пошли, девчата пёхом, не впервой!
И пошли…
Зимой пройти можно только поверху. На льду — торосы, у берега брёвна обледенелые штормом выброшенные, как ежи противотанковые, топорщатся. Только к скалам прижимаясь, где снегу поменьше, и проберёшься.
— Сначала было весело, — это Славик потом рассказывал.
— Смеялись. Прыгали с камня на камень, как козочки, — размазывал слёзы парень.
— А обе на каблучках, много ли напрыгаешь?.. Снег мокрый, глаза слепит… Соскользнёшь с камня, сразу по грудь в снегу… Немного не дошли, а сил уже нет… Садятся…
Спрятались за выступ скалы, в затишке. Всё мокрое, хоть отжимай. Девчонки дрожат. У меня бутылка «перцовки» была… Сначала взбодрились вроде, заговорили, а вскоре дрема на них навалилась. Улыбаются во сне, тепло им… А мне страшно!.. И по щекам бил, и снегом лица тёр, и материл по-всякому, ничего не помогло. Побежал один, людей звать…
Пока он до нас добрался, пока достучался — время ушло.
Я сразу к конюшне побежал… Смотрю, дядя Гриша уже запрягает Трезора. Упёрся ногой в хомут, супонь затягивает. Матерится… Покидали второпях в сани полушубки, что на конюшне нашли, и — вперёд. Парень в медпункте лежал, белый весь, фельдшерица с ним возилась. Стали расспрашивать, где, мол, девчонок искать-то? А он толком и не знает.
