— Смотри у меня, курва! — пригрозил дед и стал неторопливо швырять бумажные пакеты в сани.
Заметив мой взгляд, заулыбался и похлопал лошадь по шее.
— Серый, мы с ним десять лет в одной упряжи ходим… Старый стал коняга, никуда не годится…
Лицо старика потеплело.
Высокая худощавая женщина с тонким интеллигентным лицом, первой протянула холодную тонкую руку:
— Виноградова Полина Ивановна, старший засольный мастер. Временно исполняю обязанности директора рыбобазы.
Я представился.
Полина Ивановна улыбнулась:
— Устали с дороги?.. Сейчас Толя проводит вас — отдохнёте. Квартира протоплена, дров на первое время хватит. Там до вас девочки-мастера жили.
Вертолёт замахал лопастями, бросил в нас снежный заряд и взлетел. Серый испуганно дёрнулся, но, покосившись на возчика, замер.
Тем временем немолодой уже мужчина, одетый в промасленный ватник и зимнюю, с чёрным кожаным верхом шапку, погрузил мои пожитки в сани.
— Толик, — назвал себя он, обнажив прокуренные щербатые зубы.
— Охоту любите? — кивнул на ружьё.
Я пожал плечами.
— Вы, значит, заместо Воробьёва теперь будете?
— Воробьёв до вас был механиком рыбобазы, — пояснила Полина Ивановна.
— Дядя Гриша, ты подвези, пожалуйста, вещи Михаила Андреевича, — обратилась она к деду.
Глаза старого возчика слезились. От него на свежем воздухе явственно попахивало перегаром.
— Ивановна, всё будет сделано…
Дед завалился боком на передок саней.
— Но, курва! — скомандовал он.
Серый, мотнув головой, потянул.
Следом за санями по расчищенной бульдозером дороге мы вошли в поселок.
Единственная здесь улица тянулась вдоль распадка, зажатого невысокими, поросшими ельником сопками. По обеим сторонам стояли похожие друг на друга, как близнецы-братья, рубленные из круглого леса одноэтажные дома. Кое-где над трубами поднимался дымок. Яркое солнце, отражаясь от свежевыпавшего снега, слепило глаза. Посёлок казался небольшим: домов тридцать-тридцать пять.
Директриса, кивнув мне, свернула к конторе, а мы с Толиком, следуя за санями, вскоре подошли к неотличимому от остальных домику. Такой же засыпанный снегом палисадник, те же три окна по фасаду, такое же, как и у соседних домов, крашеное коричневой краской крылечко. Открыв навесной замок, Толик занёс чемодан в сени. Я вошёл в дом за ним следом.
По горнице разливалось приятное тепло. Открыв дверку большой белёной печки, Толик довольно пробурчал:
— Ну вот, прогорело, — и задвинул вьюшку.
— Я сегодня дежурю. Протопил тут у вас, — засмущался дизелист. — Вода — в сенях. Ну, я пошёл, отдыхайте, — он протянул жёсткую ладонь.
