Удар по больному? Да, это была месть за библиотеку.
Шальдари Арье-Шанаси ненавидела, когда кто-то опаздывал, поскольку справедливо считала, что ничье время в королевстве не стоит дороже ее собственного. Об этом от мамы я слышала не раз и, конечно, прекрасно знала ее взрывной характер. Сама такая. Да и прочие наши, особенно женщины, недалеко откатились. Потому в покои правящей я заглядывала очень осторожно, предчувствуя заслуженный нагоняй.
Белые воины, дежурившие у дверей, предпочли оставить свою принцессу один на один с надвигающейся бурей. Казалось, даже их взгляды замерли.
— Мама? Можно мне войти? — Я пробежала взглядом по личной гостиной ее величества и нашла родительницу сидящей за накрытым к завтраку небольшим столиком.
— Ты опоздала на полчаса, — негодующе вздернула бровь хозяйка роскошных покоев и все-таки сделала мне приглашающий знак.
Несмотря на традиции, в соответствии с которыми женщинам надлежало окружать себя черным и серебряным, а мужчинам — белым и золотым, покои правящей были отделаны деревянными панелями теплого орехового цвета и золотом. Ковер, шторы, статуэтки, рамы зеркал и картин сочетали зеленый, коричневый и золотой. Ведь правящая — не просто женщина или паучиха, она держит в своих изящных пальчиках нити, от которых зависит судьба целого королевства.
— Прости.
А что еще я должна сказать? Оправдываться было бы глупо.
— Твою старшую сестру за подобную выходку я сослала бы на полигон на целые сутки, а потом заставила бы хоть ползком, но самостоятельно добраться до дома, — отчеканила мама, многозначительно поглядев на меня.
— О, я даже не представляла, какие «прелести» воспитания наследницы обошли нас с Аши стороной. — Не дожидаясь приглашения, я уселась напротив родительницы и послала ей извиняющуюся улыбку. — Прости меня, пожалуйста. Это больше никогда не повторится.
Облик правящей, столь же мрачный, как ее черное платье, ничуть не смягчился.
— Опоздание — ерунда, — медленно выговорила она, вылавливая из кислого соуса улитку. — Ты, главное, в самый ответственный момент глупостей не наделай.
Так, понятно. Мама не зря упомянула о возможном наказании сестры. Ее воспитывали, а нас с Аши просто любили. Если верить родовому древу, под которое у нас целый зал выделен, трех принцесс в роду еще ни разу не было. Самое большее — две, и то восемь поколений назад. Поэтому родители просто не знали, что с нами делать. И как-то само собой так сложилось, что из Теонии делали наследницу, а мы с Аши были просто любимыми дочками богатых родителей.
