— В психушка? О, наверное, сильный щеловик. Иды, зови, — сказал далекий голос кому–то, и через минуты две ворота открылись, и Миня ступил на территорию с клумбами и двумя фонтанами, замотанными к зиме в пленку.
Муса, в длинном полосатом халате, похожий на президента Ирака Саддама Хусейна, сморщась, долго разглядывал гостя в холле своего дворца.
— Ти, я думал, богатир.
— Я не слабый, — отвечал Миня, еле стоя на ногах.
— Какое образование?
— Высшее, — с гордостью ответил Лавриков.
— Вай, плохо.
— Почему?
— Много думат будишь. Лучше не думат. Работат будишь, кушать будишь, спать будишь, защем думат? Хорош?
И стал Миня пастухом. Толстый, обритый наголо слуга с золотыми зубами, в китайском синем спортивном костюме вяло махнул рукой и повел Миню во двор. Его определили в свободную стайку в конце большой просторной конюшни, где стояли две лошади и жеребенок, сунув морды в холщовые торбы. Миня хотел, как в детстве, погладить ласково жеребеночка, но мать–кобыла двинула его — правда, не больно — копытом по голени.
— Извини, мамочка… — пробормотал Миня и лег в углу на соломе, завернувшись в попону и какие–то иностранные мешки с печатями. Не сразу угрелся, но уснул наконец. Все боялся проспать утро — разодрал глаза. — еще сумерки плыли, туман подступал от болота. Но где–то далеко уже играли по радио гимн.
Выйдя из конюшни к длинному столу с навесом к хлебу и чаю, Миня вдруг понял: а взяли–то его в то же самое хозяйство, пастухи которого избили его вчера. Чернявые молодцы, увидев чужака–конкурента, так и застыли с открытыми ртами. Миня не стал упрекать их, подумал: «Притремся». Но, когда получив кнут и ватную фуфайку, он погнал коров — и буренки остановились перед мостиком попить, поглазеть в речку волшебными большими глазами и сам Миня заглянул в воду — а там два облачка белые справа и слева от его головы, как ангелы… нет–нет, милые, еще рано мне к вам!.. так вот, Миня вдруг услышал сзади негромкий говор и торопливые шаги. Эти трое, оставив своих овец, бежали к нему.
— Это же я, — хотел остановить их Миня. Но они, почему–то оглядываясь, набросились на него, повалили, стали пинать, а потом столкнули в болотистую ледяную воду. Миня лишь одному из них успел расквасить нос… рук не хватило…
Давно Миня так не купался. Вот уж крещение за крещением, вот уж смывание грехов! С трудом доработав день, ушел, не ужиная, в конюшню и лег, накрывшись чем попало.
— Что такое? — в стайку заглянул толстый слуга. — Почему не доишь коров?
