«Щедро!» — подмигнул Лаврикову санитар Вадим, который скучал у порога и перебирал ключи в руке. А Сытин, бывший солдат, вскинулся, затрепетал, схватил Лаврикова за руку:
— Сопроводишь меня, ладно? Миня, я тебя полюбил, не бросай!.
— И меня!.. — заговорили сумасшедшие. — Ты, ты нас повезешь домой! Только тебе доверяем!
Главврач быстро навел порядок.
— Мы вас разделим на две группы — по месту жительства. На запад повезет Вадим Алтынцев, а на восток — Михаил Тихонов. Кто возражает?
Никто не возражал. Миня доверчиво улыбнулся главврачу.
— Спасибо, что доверяете. Вы мне очень понравились.
— Вы мне тоже!.. — замурлыкал и откинулся на спинку стула счастливый от прощального общения главврач. — Жаль, поздно ко мне попали… Не хватает, знаете ли, интеллигентов. Стали хитрее, молчат. О стихах, о музыке поговорить.
— Может, он еще вернется, — послышался негромкий женский голос. Лавриков вздрогнул и обернулся. И густо покраснел — в дверях стояла Марина. — Он хороший.
Олег Анатольевич поплескал ей ресницами, как маленькой, и рассмеялся:
— Ах, Мариночка, ваша рекомендация превыше указов президента. Если вернется, конечно, возьму. Но куда, куда вернется?.. Ах, не будем опережать события.
— Но у меня маленькая просьба, — жалобно сказал синеглазый Миня. — Можно? Мне надо в совхоз заехать — «Памяти двадцатого партсъезда». Это как раз на восток.
— Зачем? — удивился главврач. — Оттуда у нас никого нет.
— Надо.
В дверь позвонили.
— Не заперто, — отозвалась Татьяна Сергеевна. Кажется, пришли эти самозваные спасители.
— Доброго здоровьица… — послышался из–за порога сладкий голосок Марфы, Ленкиной бабки, и за ней — топ–топ, ширк–шир — появился огромный, бородатый, в толстовке, с палкой, с крестом на груди, нечесаный, страшный Юлиан.
— За что я люблю простых людей, — заговорил, не здороваясь, рокочущим голосом старец, — у них одна дверь. Стало быть, и душа открыта. Но бояться вам нечего… Вас защитит Господь Бог и его сын на земле — Юлиан! — И старик перекрестил воздух вокруг себя.
— Истинно так, святой старец! — поддакнула старуха.
— В небе над церковью нашей на Рождество знамение было… явился луч оранжевый… и по всем иконам святых прошел… и ударился в стену каменную, и золотые буковки загорелись: Юлиан. Об чем надпись имеется в святцах церковных, и архиерей Георгий собственноручно ея закрепил. Истинно говорю, ведет меня по земле Провидение… сею добро… и страждущим помогаю… Да святится имя Господа нашего!.. Все от него, все от него!.. (И неожиданно, таким жутком воем.) Ты ли, несчастная, та русская женщина, у коей пропал муж?
