Чем ближе мы к нему становились, тем более внушительным представал город. Даже ехидный штурман примолк, вглядываясь в изящные черты и задумчиво озираясь по сторонам.
Оказывается, жизнь в этом странном городе бурлила весьма интенсивно. Во всех направлениях сновали какие‑то летательные аппараты, и вот так с ходу определить, какие из них живые, какие — нет, было невозможно. Да я, честно говоря, не могла уверенно сказать это и про то существо, на спине которого мы стояли. Может, у них механизмы такие — самостоятельные?
А ещё сейчас, когда я вновь потихоньку вернула себе способность думать, мне стало интересно, а куда делся тот корабль, на котором мы летели? В общем‑то, совершенно ясно, что на планету он не садился: ничего похожего на космодром я не наблюдала. Получается, эти существа способны перемещаться своими пространственными проколами на большие расстояния и с очень высокой точностью? Если они с орбиты попали на спину не такой уж крупной зверушки.
Когда мы приблизились настолько, что можно было различить отдельных обитателей этого города на облаке, снялось разом несколько вопросов. Во — первых, далеко не все аборигены представляли собой большие чёрные кляксы; некоторые, насколько я могла разглядеть, ничем не отличались от людей и были одеты в какие‑то цветные вещи. Во — вторых, среди них попадались личности разного пола и возраста. То есть, можно было почти уверенно утверждать, что мы имеем дело с потомками каких‑то древних колонистов, а, стало быть, людьми. Пусть несколько странными и изменившимися за годы обособленного развития, но — людьми. От этой мысли стало спокойней.
Наша небольшая компания, видимо, не казалась местным примечательной: внимания на нас не обращали совершенно. И я постепенно совсем успокоилась насчёт дальнейших перспектив нашей жизни. Убивать нас, кажется, в самом деле не собирались. Теперь меня сильнее тревожило другое, а именно — возможность свалиться с такой ненадёжной опоры. Но конвоир держал крепко, и я была ему за это благодарна.
А ещё грызло любопытство, куда делись «больные» учёные с базы и есть ли среди наших сопровождающих Сур? Объединять нас с сородичами, похоже, не стали, чтобы не подцепили от них заразу. Мой тюремщик — меломан же… я была уверена, что после давешнего срыва или его к нам не допустят, или он сам не пойдёт. Но всё равно — сомневалась.
Ну и, конечно, было очень интересно: какие они, остальные аборигены? Но ответ на этот вопрос, кажется, светил нам очень скоро.
