— Профессор Кузнецов, к вашим услугам, — неожиданно разумно отозвался он. А потом в ответ на наши подозрительные взгляды добавил. — У нас всё хорошо!
— Кажется, я начинаю ему завидовать, — задумчиво прокомментировал Василич.
— Это — единственный найденный нами обитатель исследовательской станции, — ответил капитан на заданный вопрос и бессильно развёл руками. — В каком виде нашли, в таком и прихватили.
— А что случилось с остальными? — подозрительно уточнила тётя. — Всё‑таки, пираты?
— Сомневаюсь, — дядя качнул головой, — никаких следов нападения, боя или паники. Они вообще как будто просто ушли, а этот крутился возле передатчика. Аппаратура вся, кстати, работает идеально, мы на всякий случай от них связались с Землёй и доложили обстановку. Обещали в кратчайшие сроки прислать помощь. Кажется, на родине случилась локальная паника, там же были свято уверены, что здесь полный порядок. У вас‑то тут как?
— Алёнка пегаса видела, — тут же сдал меня братец. — Даже попыталась добыть тушу, но сил не хватило.
— Да — а, замечталась девочка! — протянул Василич, задумчиво качнув головой. — И где же результат?
— Результат чего? — с подозрением уставилась я на него. Чувствовалось, что штурман издевается, но пока было непонятно, в чём именно.
— Встречи с пегасом, — терпеливо пояснил он. — Он же, говорят, поэтам вдохновение приносит! Вот я и интересуюсь.
— Василич, не знаю, как с пегасами, но лошадь там точно была, — заступилась за меня тётя Ада. А я, окинув веселящегося штурмана мрачным взглядом, тихо проворчала:
— Штурман наш сидит унылый, не шуткует, не язвит. Подцепил он спьяну бабу, утром понял — трансвестит.
Пару секунд повисела озадаченная тишина, потом тётя Ада возмущённо ахнула «Аля!», но дальнейшие её слова потонули в громовом хохоте героя поэмы и присоединившегося братца.
— Теперь верю в пегаса, — со смешком заметил более сдержанный дядя Боря.
— Ох, Алёнка! Ну язва же растёт, в чистом виде язва! — Эмоционально хлопнув себя ладонями по коленям, Василич утёр радостную слезу.
— Да выросла уже, кажется. — Капитан окинул меня насмешливым взглядом.
— Попортили мне девку, как есть — попортили! — проворчала, сокрушённо качая головой, тётя Ада.
— Ада Измайловна, как не стыдно такие ужасы предполагать? — обиделся штурман. — Ребёнок же!
— А ты вообще молчи, охальник! — окоротила она Василича. — Я тебя сколько просила, при детях не выражаться?
— Так всё же культурно, ни одного грубого слова, — не поддался тот.
