Эллис продолжал крутить головой, пытаясь понять, откуда идёт звук. Казалось, будто отовсюду разом.
— Я не так давно жил.
— Что, прости?
— Позже, говорю, жил. Мы не бегали с копьями. У нас были машины, самолёты, компьютеры и…
— Компьютеры! В яблочко.
— А, так ты компьютер?
— Нет, но это же лучше, чем быть духом? По сравнению со мной компьютер — простые счёты. Я смотрительница Пакса. Я хлопочу по дому, веселю и берегу всех. Готовлю завтрак, передаю сообщения, устраиваю встречи, поливаю цветы, развлекаю, приглядываю, учу и помогаю советом. Больше, конечно, Паксу. Они всегда хотят новому учиться. Вину и так, похоже, известны все науки в мире. — Это её замечание было пропитано сарказмом. — Я веками о Паксе забочусь. Чудесный, замечательный человек, и совершенно здравый ум, уверяю тебя. Лучше это запомни, если хочешь здесь остаться — не то я случайно переперчу тебе еду или наберу ванную чуть горячее или холоднее, чем надо. Извини. Самой неприятно так жестоко грозить гостю, но я Пакса в обиду не дам!
— А можно спросить, где ты?
— Ах, где я? Мои системы встроены в фундамент здания, под землёй.
— То есть ты вроде… печки в доме или бойлера?
— Ха! Да ты чудо! За семьсот восемнадцать лет меня ещё никто не называл ни бойлером, ни печкой. Очень остроумно. Ты даже не представляешь, как сейчас ценится новизна. А уж ты у нас оригинален, верно? Даже больше, уникален. Другого и не сыщешь. Просто изумительно. Ты же как дерево, только ещё и говорить умеешь!
— Альва, я как раз хотел спросить…
— Спрашивай! Я на что угодно могу ответить.
— Как мы друг друга понимаем? Я думал, за две тысячи лет язык больше изменится. И почему английский?
— А, за это скажи спасибо Британской империи. Потому что её гегемония в восемнадцатом и девятнадцатом веках сделала английский главным международным языком, как до того — латынь при Римской империи. Затем экономическое господство англоговорящих стран и, в частности, США вынудило все народы признать английский мировым языком торговли, что…
— Хорошо-хорошо, я понял, почему английский выжил, но почему он до сих пор такой же? В Средние века тоже ведь на английском говорили, но совсем по-другому.
— Потому что в Средние века не было глобального сообщества. Обычно речь меняется в ходе поглощения других языков или изоляции, когда один диалект развивается самостоятельно. Но к 2090-му году такие различия почти исчезли — все остальные языки, кроме английского, забыли, ими уже никто не пользовался. Ведь, чтобы участвовать в экономической борьбе, нужно учить язык торговли. Конечно, мода приходит и уходит — даже на языки, — но, во-первых, английский обрёл к тому времени много носителей, а во-вторых, люди предпочитают то, что им уже знакомо. Вот так и устоялся один способ общения. К тому же люди теперь живут дольше, и обычаи меняются реже.
