Располневшая в ставшем тесным платье Азалаис, посмотрела на греющихся в лучах утреннего солнца дочерей и снова вздохнула. У ее ног крошка Жоан на четвереньках исследовал мир, скобля деревянным ножиком утоптанную землю. Почему он не хочет играть на солнце вместе с сестрами? — подумала мать, но вслух не произнесла ни слова. В это утро, несмотря на яркое и радостное солнце, ее посещали мрачные мысли. Как говорят добрые люди? Князь мира сего не делает ничего ни для благополучия, ни для счастья бедных людей, наоборот, он отягощает их заботами, усыпляет пустыми иллюзиями и умножает скорби, чтобы люди потеряли всякую надежду на спасение Божие, а для своего развлечения он насылает большие несчастья. Зло порождает зло. Дурное дерево приносит дурные плоды.
В земле д'Айю жить становится всё труднее и труднее. Ее муж, ткач Раймонд Маури, часто говаривал, что людей стало слишком много. Скоро земля откажется кормить все эти рты. Деревни Праде и Монтайю уже перенаселены, так же, как Комюсс и Камурак на пограничье, как Белькер в земле Саулт; даже плато размежевано и обычно полностью вспахивается. Возделываются огромные куски земли, разграниченные стенами, громоздящиеся друг над другом по склонам, отделенные от земель под паром и овечьих пастбищ. На северных отрогах гор темнели деревья; леса поднялись высоко, уступая место пастбищам, и Гийому доводилось уходить все дальше от дома, чтобы рубить лес. В доме Маури иногда не хватало хлеба. Но отец работал ткачом, а потому хороший станок с четырьмя педалями был установлен на веранде, солье. Всё, что пряли женщины в Монтайю из шерсти своих небольших отар, приносили к нему ткать. Бывало, люди не имели денег, чтобы заплатить за работу, тогда они давали ему взамен плоды своих трудов: скотину, сыры, горшки.
Старики говорят, что времена меняются. Так говорят повсюду, и на плато д'Айю, и в низине, в земле Саулт, и к востоку, в Доннезан. А дальше — кто знает. Азалаис снова как будто слышит хриплый голос деда Маури, отца Раймонда; она видит, как он держит левую руку козырьком у сморщенного лба и смотрит в небо. Он оглядывает все окрестности как к северо–западу, со стороны ущелья Лафру, так и к югу, со стороны долины Акса и гор Андорры. Потом его взгляд поднимается к невидимым вершинам массива Таб, и, наконец, на утренней стороне, останавливается на подернутых дымкой верхушках четырех пиков. Ее собственная мать, старая Гильельма Эстев, жившая одиноко в Кверигуте в четырех стенах своей фоганьи, тоже часто говорила Азалаис о ходе времени: как ты не тревожься и не заботься, а непогода все равно придёт — сушь, бесконечные дожди, мороз. Так же говорил и старый Бернат Маурс, постоянно ворчавший, что через открытые двери его утянет сквозняком, и которого Азалаис боялась, как огня.
