— Ты можешь стать частью нового порядка в Риме!
— Я и так являюсь его частью, отец.
— Но у тебя нет власти, — отец наклонился вперед, сжав кулаки, — а ты мог бы ее иметь.
Марк рассмеялся:
— Антигон чуть не стал нищим, пытаясь задобрить толпу. Ты, отец, остался в стороне от этих игр, но тебе ли не знать, что снабжение народа деньгами — политическая необходимость. Толпу необходимо умиротворять, чего бы это ни стоило. Кому охота закончить свою жизнь на песке арены, которую ты так не любишь? Или нам нужно сыпать тысячи сестерциев в руки тех жирных аристократов, которых ты так ненавидишь?
Децим едва не вышел из себя, услышав, как Марк говорит те же слова, которые он любил повторять сам. Этим методом спора Марк, владел в совершенстве — а Децим этот метод терпеть не мог.
— Время великих потрясений может стать временем великих возможностей.
— О, здесь я с тобой полностью согласен, отец. Однако политические ветра настолько переменчивы, что я совершенно не хочу, чтобы они меня сдули. — Он слегка улыбнулся и поднял свой кубок. — У меня совсем другие планы.
— Есть, пить и наслаждаться жизнью до самой смерти, — мрачно произнес Децим.
Марк глубоко вздохнул и дал волю эмоциям:
— И сделать тебя богаче, чем ты есть. — Его губы скривились в циничной улыбке. — Уж если ты хочешь оставить след в истории, империи, то пусть он будет из кедра и камня. Нерон уничтожил нас огнем, Гальба, Отон и Вителлий — волнениями. Так пусть же дом Валериана станет свидетельством возрождения Рима.
Взгляд Децима помрачнел:
— Уж лучше бы ты искал славы, став сенатором, чем стремился к деньгам, как какой–то торгаш.
— Я не называю тебя «каким–то», мой господин.
Децим в сердцах поставил свой кубок на стол, пролив при этом на мрамор немного вина:
— В тебе нет ни капли совести. Мы ведь говорим о твоем будущем.
Марк тоже поставил свой кубок и принял удар.
— Нет, ты просто пытаешься навязать мне свои планы, которые ты выработал, даже не посоветовавшись со мной. Если ты хочешь, чтобы Валериан был в сенате, иди туда сам. Извини, но я снова вынужден тебя разочаровать, отец, потому что у меня свои планы на будущее.
— Может быть, ты все–таки поделишься со мной, что это за планы?
— Радоваться тому, как мало времени у меня здесь, на земле. Идти своей дорогой; и это я, как ты хорошо знаешь, умею делать.
— Ты женишься на Аррии?
Марк почувствовал, как при одном упоминании об Аррии у него застучало в висках. Отцу не понравился ее свободолюбивый дух. Досадливо поморщившись, Марк оглянулся и увидел, как его мать и сестра выходят из сада. Он встал, испытав облегчение от того, что разговор с отцом закончен. Ему не хотелось говорить ничего такого, о чем позднее он мог бы пожалеть.
