Оттолкнув Хадассу в сторону, Терций легко и в то же время аккуратно приподнял крохотную девочку и взвалил ее на плечо, словно сноп колосьев. Схватив старшую за руку, он вытолкнул ее за дверь.
На улице было тихо, другие воины ушли дальше. Крики людей раздавались уже где–то вдалеке. Он шагал быстро, зная, что старшая девочка изо всех сил старается не отставать.
Сам воздух в городе был наполнен смертью. Всюду лежали разлагающиеся трупы — кто–то был убит грабившими теперь город римлянами, кто–то умер от голода. Выражение ужаса на лице девочки привело Терция в удивление, и он догадался, что она, наверное, давно никуда не выходила из дома.
— Вот он, ваш великий Священный город, — произнес он и презрительно сплюнул.
Боль пронзила руку Хадассы, когда легионер резко подхватил ее. Она споткнулась о ноги какого–то мертвеца. Его лицо было изъедено червями. Смерть была повсюду. Хадассе стало плохо.
Чем дальше они шли, тем более ужасные сцены открывались ее взору. Разлагающиеся тела были свалены в огромные кучи, подобно забитым животным. Смрад был настолько невыносим, что Хадасса заткнула нос и рот.
— Куда тут сгоняют пленных? — окликнул Терций одного из воинов, возившихся возле мертвецов. Два римлянина поднимали убитого товарища, лежавшего между двумя иудеями. Другие легионеры выходили из храма с награбленными сокровищами. Повозки были наполнены золотыми и серебряными сосудами, кубками, подсвечниками. В кучу были свалены бронзовые чаши, курильницы и другие предметы, используемые для служения в храме.
Воин оглянулся, посмотрел на Терция, бегло взглянул на Хадассу и Лию:
— Вниз по улице и за поворотом пройдешь в большие ворота, только с такими вряд ли кто там будет возиться.
Хадасса взглянула на храм, который когда–то сверкал издали белым мрамором, подобно снежной горе. Теперь он был почерневшим, в стенах зияли огромные отверстия, выбитые камнями, пущенными осадными орудиями, золотой декор давно был разграблен. Местами стены были полностью разрушены. Священный храм… Теперь это было всего лишь еще одно место, где царствовали смерть и разрушение.
Хадасса вяло, как будто по инерции, шла дальше, пораженная увиденным. От дыма щипало глаза и першило в горле. Когда они шли вдоль стены храма, ей хотелось кричать от ужаса. Губы пересохли, а сердце усиленно заколотилось, когда они приближались к воротам, ведущим в женский двор.
Терций подтолкнул ее:
— Упадешь в обморок, я тебя тут же прикончу, и твою сестру заодно.
