Иракский лидер был, по словам корреспондента Би-би-си Джона Симпсона, «заядлым строителем памятников самому себе» и занимался масштабными строительными проектами, сознательно подражая своим прославленным предшественникам. На огромных изображениях иракский лидер, подобно древнему шумерскому монарху, нес на плече корзинку со строительным инструментом, хотя древних изображали несущими первую порцию глины для изготовления кирпичей, тогда как Саддам представал с корытом цемента. Он начал масштабную реконструкцию Древнего Вавилона, хотя эти его работы, по словам одного историка – знатока архитектуры, были «жалкой стилизацией, зачастую ошибочной по масштабу и в деталях». Подобно монархам древних времен, Хусейн распоряжался подписывать кирпичи своим именем; на тысячах кирпичей зафиксирована надпись: «Вавилон Навуходоносора был восстановлен в эпоху вождя – президента Саддама Хусейна». Никогда не проявляя излишне хорошего вкуса, он распорядился написать этот текст на современном арабском языке, а не вавилонской клинописью.
Политические причины, по которым Хусейн был озабочен связью с далеким домусульманским прошлым своей страны, просты. Как в случае с шахом соседнего Ирана, который в 1971 г., как известно, заявил о своем родстве с Киром Великим – основателем первой Персидской империи Ахеменидов, любая степень лидерства на Среднем Востоке требует, чтобы претендент сначала нейтрализовал притязания священных Мекки и Медины в Саудовской Аравии – городов пророка – на то, что они являются единственным первоначальным источником исламской легитимности.
Есть много иронии в том, что англо-американская политика на Среднем Востоке, начиная от операции «Аякс» с целью смещения в 1953 г. со своего поста демократически избранного премьер-министра Мохаммеда Мосаддыка, антиклерикала и социалиста, до свержения антиклерикала диктатора-националиста Хусейна в 2003 г., фактически служила, если даже и не намеренно, тому, чтобы обеспечить власть ислама почти во всех странах этого региона, тем самым неизбежно поддерживая притязания салафитского ислама, который берет за образец непосредственных преемников пророка для принятия единственно истинных принципов с целью построения законного политического строя.
Наверное, Саддам – кем бы еще он ни был, а он не являлся ни глупым, ни политически близоруким человеком – также признавал другую, даже еще более важную истину в отношении силовой политики на Среднем Востоке. Образ жизни людей и понимание мира, вероятно, совершенно трансформировались с древних времен, но мы неоправданно льстим себе, если думаем, что по своему поведению сильно отличаемся от наших предков или тысячелетия очень изменили человеческую природу.
