Всеми мышцами, своей мощью и силой.
Я быстро нашла Ливи и села рядом с ней. Она более или менее игнорировала меня, что вполне меня устраивало.
Следующие несколько часов я провела, наблюдая за тем, как Нэш отвечал на вопросы, следующие друг за другом, с приклеенной улыбкой на лице.
Глава четырнадцатая: Нэш
Когда, наконец-то, день закончился, мне уже осточертело улыбаться.
К счастью, никто не выражал особого желания взять интервью у Селены. Я не мог точно сказать, было ли это связано с тем, что они не знали, кто она такая, или потому, что Ливи хорошо поработала, запугав их. Но мы преодолели этот день, не слишком напрягаясь и без лишнего дискомфорта.
— А ты просто мастер в этом, — сказала мне Селена, когда мы ехали в такси, направляясь в отель.
— Наверное, я должен сказать «спасибо», — ответил я.
— Серьезно. С виду и не скажешь, что ты умеешь так прекрасно общаться с журналистами, у тебя это здорово получается.
— Это не совсем то, в чем я бы хотел преуспеть.
— Почему это?
Я вздохнул, глядя в окно.
— Я никогда этого не планировал, — тихо ответил я.
— Что ты хочешь сказать? Разве тебе не устраивает, что это помогает продажам твоей книги?
Я засмеялся, качая головой.
— Твою ж мать, конечно, нет, — произнес я. — Мне эта книга даром не нужна.
Она нахмурилась.
— Я чего-то не понимаю.
Я посмотрел на нее и пожал плечами. Как она могла понять? Селена бы не восприняла бы все это, учитывая, что я не имел права рассказать ей правду об этом фарсе с выпуском книги.
Для меня это была просто еще одна гребаная миссия, которая должна быть выполнена. Деньги, слава — все это было только дерьмо, с которым мне пришлось иметь дело. Единственное, что я хотел больше всего на свете, это вернуться в строй, почувствовать солнце на своем лице, ощутить страх в сердце от участия в бою. Я хотел, на фиг, снова почувствовать себя живым.
Я был солдатом, десантником. Я был, твою дивизию, воином, а не каким-то медиа-мудаком, натягивающим на себя улыбку перед камерами и пытающимся вести себя так, как будто мне было не наплевать на эти долбаные вопросы.
Как могла Селена это понять? Она никогда не бывала на полях сражений, никогда не испытывала чувства, будто то, что ты делаешь — самая важная вещь в мире. Воюя там за свою страну и убивая террористов-ублюдков, я ощущал, что у меня была цель. Вернувшись в Штаты и сидя перед камерами, я чувствовал себя гребаным клоуном.
— Ничего, — наконец, произнес я. — Ерунда.
— Давай же, — вымолвила она, — ты хотел что-то сказать.
