— Конечно, а то как же.
— Неудовлетворенные желания… Ну, скажем, сексуальные, — пожимая плечами, с улыбкой проворковала жена генерала Крайтона.
— Ах, вот вы о чем, — сказал Кип. — Ну, знаете ли…
Он был очень раздосадован. У него не было ни малейшей охоты заводить с ними речь о половых извращениях в тюрьме — это уронило бы его в глазах людей, которые казались ему такими значительными. Он беспокойно оглянулся, ища сенатора, и лицо его просветлело: хозяин дома вошел в гостиную. Кипу не терпелось хоть на миг встретиться с ним глазами и по выражению лица понять, исполнилась ли его мечта.
— Прошу прощения, — сказал он жене генерала и направился к Маклейну.
— Ну как? — подойдя к сенатору, спросил он шепотом.
— Ты о чем?
— Насчет комиссии. Как мои дела?
— Что же ты ничего не пьешь? Пошли, выпьем и поболтаем. — И сенатор повел его холлом и по широкой лестнице в обшитую дубовой панелью библиотеку.
— Так как же? Какие новости? — спросил Кип. — Есть у меня шанс?
Сенатор задумчиво прохаживался по ярко-красному ковру.
— Добиться этого будет трудно. Боюсь, более чем трудно.
— Не хотите ли вы сказать…
— Что?
— Что это вообще невозможно?
— Обстановка такова: судья Форд заявил, что выйдет из комиссии и возбудит общественное мнение. А это опасно. Как понимаешь, опасно для нас всех. Начнется чудовищный скандал, — пояснил он Кипу.
Вид у него был печальный. Ведь двери в широкий мир, которые он раскрывал для Кипа у себя в доме, давали Маклейну возможность чувствовать себя творцом — а это чувство было ему остро необходимо; не далее как на прошлой педеле он вновь испытал его, когда один инженер принес проект такой конструкции автомобиля, при которой можно выжать восемьдесят миль в час на один галлон горючего, — просто подарок миллионам людей.
— Я, конечно, мог бы попытаться протолкнуть это дело и полностью убежден, что ты бы замечательно работал в комиссии, но пойми, Кип, для меня это будет политическое самоубийство.
— И вы дадите этому упрямцу судье вас прижать?
— Выяснилось, что против меня целый заговор. И тут бой пойдет в открытую. Что я могу сделать?
— Вот и дадим бой в открытую — дело того стоит. Все нас поддержат.
— К сожалению, я иного мнения.
— Так что же, вы разрешите этому типу над вами победу праздновать? — возмутился Кип.
В эту минуту сенатор походил на мальчугана, который выпустил воздушный шарик, чтобы полюбоваться, как высоко он взлетит, а теперь с грустью следит, как его уносит прочь.
Опустив голову, Кип сидел, беспокойно водя ногой по ковру. И вдруг, не веря себе, поднял глаза на сенатора, так, словно до него только что дошло, что все это значит. Ведь беда не только в том, что ему в работе отказывают, ему отказывают в жизни, какую он хочет себе построить, как всякий свободный человек, не дают осуществить его мечту.
