— Оба стараемся, как умеем, каждый на свой лад.
— Конечно.
— Заходи ко мне туда, в гостиницу.
— Цены чересчур высоки. Ну, пока, — сказал Дэнис и ушел.
Кип все стоял в прихожей, ему так хотелось пойти к матери, поговорить с ней, но он понимал, что нельзя. Он понял также, что вечер теперь испорчен. Надев шляпу, застегнув пальто, которое распахнул, чтобы показать брату костюм, он шагнул к двери. Но тут из кухни появился Тим и робко сказал:
— Дядя Кип, видите, какой у меня мяч?
— В бейсбол играешь? — рассеянно спросил Кип.
— Ну да, подающим.
И тогда внезапная тоска по простому дружескому теплу охватила Кипа, он взъерошил Тиму волосы, спросил ласково:
— А вам, ребятам, нравится толкаться возле гостиницы, где останавливаются команды бейсболистов? Особенно по вечерам, после игры, когда они со стадиона приедут, а?
— Еще как! — ответил мальчик. Он водил пальцем по швам на бейсбольном мяче, тискал его в руках. — Мяч… ну, в общем, один парень, Джо Мейерс… это его мяч, он… просил, может, вы дадите ему автограф. А я пообещал, что упрошу вас.
Лицо у Тима было встревоженное. Кип взял мяч, повертел в руках.
— На что ему мой автограф? — спросил он.
— Так ведь здорово, если подпишете вы, правда?
— Но я не играю в бейсбол.
— Ну и что! Все равно вы же посильней знаменитость, чем известный бейсболист.
— Ну нет, что ты… Ошибаешься, Тим. Никакая я не знаменитость.
Он хотел было кое-что объяснить мальчику, но его не покидала мысль о Дэнисе, о том, как сурово держался с ним брат, однако наивное мальчишеское восхищение было ему приятно. Он решил не объяснять ничего Тиму, чтобы не сбить его с толку. Он вообще боялся об этом говорить.
— Значит, будем дружить, а? — сказал он и опять взъерошил мальчику волосы, и неприятного осадка от разговора с Дэнисом как не бывало.
— Можно, я немножко провожу вас, дядя Кип?
— Нет, нет, я спешу. Надо ловить такси, я опаздываю.
8
Вместе с несколькими запоздавшими он спешил к входу в парк. Билетер провел его вдоль ряда лож. В темноте невозможно было разглядеть лица сидевших в них зрителей. Ледяное поле катка блестело под лучами прожекторов. Стояла тишина, слышался лишь скрежет коньков. Чемпион мира, фигурист из Вены, кружил на одной ноге, согнув в колене другую ногу и скрестив руки. Его черные напомаженные волосы, белоснежная шелковая блуза поблескивали в направленном на него луче прожектора. Но вот под взрыв аплодисментов зажегся свет, и Кип оказался в проходе один. Он растерянно глядел на вереницу белых манишек, бархатных вечерних платьев, на лысые головы стариков и радостно оживленные лица девушек. И ему почудилось — все на него смотрят. Наконец он увидел сенатора Маклейна. Тот стоя махал ему из своей ложи, и Кип кинулся туда, как ребенок в укрытие от ливня.
