В воскресенье 6 мая, в шесть часов, Жозеф Лакрис, окруженный друзьями, дожидался исхода выборов в пустой лавке, увешанной плакатами и флагами. Тут помещался комитет. Г-н Боно, колбасник, пришел известить Лакриса о его избрании двумя тысячами триста девятью голосами против тысячи пятисот четырнадцати, поданных за Ремондена.
— Гражданин,— сказал ему Боно,— мы все очень довольны. Для республики это победа.
— И для честных людей,— ответил Лакрис.
Затем он добавил с благоволением, полным достоинства:
— Благодарю вас, господин Боно, и прошу вас передать мою благодарность нашим мужественным друзьям.
И, повернувшись к Анри Леону, стоявшему подле него, он шепнул ему на ухо:
— Леон, сделайте мне одолжение: телеграфируйте сейчас же его величеству о нашем успехе.
А с улицы в это время доносились радостные крики:
— Да здравствует Дерулед! Да здравствует армия! Да здравствует республика! Долой предателей! Долой жидов!
Под шум оваций Лакрис стремительно уселся в коляску. Толпа заграждала улицу. Еврей барон Гольсберг стоял у дверцы экипажа. Он схватил за руку нового члена муниципального совета.
— Я голосовал за вас, господин Лакрис. Слышите, я голосовал за вас. Потому что, я вам скажу, антисемитизм — это чепуха,— я это знаю, и вы тоже знаете,— чистейшая чепуха! а социализм — это-таки серьезно.
— Да, да. Прощайте, господин Гольсберг.
Но барон не отпускал его.
— Социализм! Не дай бог! Господин Ремонден завел шуры-муры с коллективистами. Так что мне было делать? Я голосовал за вас, господин Лакрис.
Тем временем толпа ревела:
— Да здравствует Дерулед! Да здравствует армия! Долой дрейфусаров! Долой Ремондена! Смерть жидам!
Кучеру удалось прорваться сквозь гущу напиравших избирателей.
Жозеф Лакрис застал г-жу де Бонмон дома, одну, взволнованную и торжественную.
Она уже знала.
— Избран! — сказала она ему, возводя глаза к небу и раскрывая объятия.
И это слово «избран» приняло в устах столь набожной дамы мистический смысл.
Она обвила его своими прекрасными руками.
— Особенно я счастлива тем, что ты обязан мне своим избранием.
Она не раскошелилась для этого ни на грош. В деньгах, правда, недостатка не было, и кандидат-националист черпал их из очень многих источников. Но все же нежная Элизабет не дала ничего, и Жозеф Лакрис не понимал, что она хотела сказать. Она пояснила:
— Я каждый день ставила свечку святому Антонию. Вот почему ты получил большинство. Святой Антоний делает все, о чем его попросят. Отец Адеодат меня в этом заверил, и я сама несколько раз убеждалась.
