«Так и знал! — рассуждал г-н Панетон.— Но беда не велика. Возьму Громанса вместо Термондра. Громанс вполне подойдет. Громанс — помещик. У него нет ни одного гектара земли, который не был бы заложен. Но это повредит ему только в его округе. Он в Париже. Зайду к нему».
Но когда он дошел до этого пункта своих размышлений и своей прогулки, он увидал г-жу де Громанс в манто из американской куницы, спадавшем до самых пят. Ее фигура не теряла своей грации и стройности под пышным мехом. Она показалась ему в этом виде особенно очаровательной.
— Счастлив вас встретить, сударыня. Как поживает господин де Громанс?
— Хо…ро…шо…
Когда ее спрашивали о муже, она всегда опасалась иронии дурного тона.
— Позвольте мне немного пройтись с вами, сударыня. Мне нужно… сперва… поговорить о серьезном деле.
— Говорите.
— Ваше манто придает вам свирепый вид, вид прелестной молоденькой дикарки…
— Это, по-вашему, серьезное дело?..
— Перехожу к нему. Необходимо, чтобы господин де Громанс выставил свою кандидатуру в сенат. Этого требуют интересы родины. Господин де Громанс националист, не правда ли?
Она взглянула на него с некоторым негодованием:
— Разумеется, не интеллигент же!
— И республиканец.
— Бог мой, конечно! Я вам сейчас объясню. Он роялист… И вы понимаете…
— О сударыня! Такие республиканцы самые лучшие. Мы поместим его имя на видном месте в списке республиканцев-националистов.
— И вы думаете, что Дьедоне пройдет?
— Думаю, сударыня. За нас епархия и много сенатских избирателей; они националисты по убеждению и по чувству, но связаны с правительством службой и личными интересами. А в случае неудачи, которая может быть только почетной, господин де Громанс вправе рассчитывать на признательность администрации и правительства. Скажу вам под большим секретом: Вормс-Клавлен на нашей стороне.
— В таком случае не вижу никаких препятствий к тому, чтобы Дьедоне…
— Вы ручаетесь за его согласие?
— Поговорите с ним сами.
— Он слушается только вас.
— Вы думаете?
— Уверен.
— В таком случае, решено.
— Нет, еще не решено. Есть некоторые очень деликатные детали, и нельзя их уточнить здесь, на улице… Навестите меня. Я покажу вам своих Бодуэнов >{48}. Приходите завтра.
И он шепнул ей на ухо номер дома на одной из пустынных, сонных улиц Европейского квартала. Там, на почтительном расстоянии от его официальной просторной резиденции на Елисейских полях, у него был небольшой особняк, некогда выстроенный для одного светского живописца.
