Пока она спала, все лежали, замерев в случайных позах, будто кем–то оброненные на краю огромного зеленого луга, и тишина стояла такая необыкновенная, что казалось — ее исполняет оркестр.
Потом что–то начинало постепенно меняться. То ли в воздухе, то ли в самой Доре. Она срывала длинную травинку и издали касалась ею тела Бронека, забавляясь тем, как он досадливо смахивает несуществующую муху.
Весь он был такой стройный, ладный. Ветер лениво перебирал темно–серебряную россыпь его волос. Эта ранняя седина так нравилась Доре, так волновала ее! Хотя она уже знала, что переезд Бронека в Россию произошел без всякой романтики. А поседел он неизвестно от чего в четырнадцать лет.
Ужасно хотелось подойти к нему, прижаться, приласкать! Но рядом был Мики, и она просто начинала хлестать Бронека травинкой, чтобы привлечь к себе его внимание. А он, занятый своими мыслями, не отзывался.
Однажды она рассердилась и спросила:
— Что, прикидываешь, как воплотить в театре идею этой сумасшедшей воспитательницы?
Бронек вскинулся и посмотрел на нее удивленно. А потом усмехнулся и сказал:
— Не так это глупо, как ты думаешь. Только ведь никто не даст.
— «Лебединое озеро»? — заинтересовался Мики.
— Нет–нет! Что–нибудь Шопена… Может быть, второй концерт…
Он напел три–четыре ноты, но Дора перебила его.
— Шопен! Шопен! Нет, что ли, других композиторов?
— Есть, конечно. Но это же так естественно! Sam jestem Polakiem i kocham Chopina*.
***************************************
* Я сам поляк и люблю Шопена — польск.
***************************************
— Ну какой же ты поляк! — пожала плечами Дора. — Мать у тебя — еврейка, отец — серб, уехал ты из Польши сто лет назад…
— Ну и что? — удивился Бронек. — У Шопена отец — француз. И с матерью его не совсем ясно. Он тоже рано уехал из Польши. И все–таки он — поляк. Он дух Польши! Я думаю, главное — это детство. Вот ты, Мики — ты кто? Итальянец?
Мики задумался как–то очень серьезно.
— Не знаю, поймешь ли ты… Я — горбун. Иногда мне кажется, что это нация. — Он помолчал и добавил со смехом. — А может быть, даже раса…
Дора закатила глаза и хотела что–то сказать, но Мики тут же перевел разговор на другую тему.
Зародыш слегка сердился на Мики, который поспешил перебить сестру. Было так интересно: что же она могла бы сказать об этом… Она ведь не то что произнести — она еще и подумать ничего не успела, а Мики уже испугался, заранее уверенный, что слова ее обязательно покоробят Бронека.
