Еще более крепкой стала мысль о неприятии в своем сердце мужчин после того, как на бедную Наташу напал озабоченный решением полового вопроса тридцатилетний мужик, оказавшийся впоследствии чуть ли не дальним ее родственником. Наташа тогда проходила практику на мелькомбинате в родном районном центре, жила в Доме колхозника и работала до позднего вечера. Обычно вечернюю смену в период уборочной страды развозил по домам комбинатовский пазик, но автобус задержался на полевом стане, и студентка–практикантка решила пойти до места своего квартирования пешком, что уже не раз делала, хорошо зная короткий путь. Шла через околок, небольшую березовую рощицу, и вот там, среди молодых пожелтевших и облетающих листвой березок, и подкараулил ее этот охотник, повалил на павшую листву. Хватило тогда у семнадцатилетней девчонки ума–разума, не впала она в панику, а применила изворотливость и открыла в себе умение убеждать. За короткое время словесно–силового единоборства стороны успели выяснить, что их матери являются хорошими знакомыми, чуть ли не родственницами. Детина охотник вмиг охотку на сближение с родственницей потерял, стал извиняться и даже проводил объект своего недавнего посягательства к месту временного жительства.
Наташа о своем вечернем приключении никому не рассказала, но на мужчин после этого старалась не смотреть совсем. И не смотрела. Почти целый год. А через год после окончания учебы на ее жизненном горизонте возник свободный художник. И вся Наташина неприязнь к мужчинам в один миг пропала.
* * *
Они встретились на автовокзале. Свободный живописец не был в то время еще до конца свободным, но уже стремился к этому изо всех сил. Не был он тогда и известным на весь район, а числился штатным художником конторы кинофикации, в рабочее время писал афиши для кинотеатра и Дома культуры, а в нерабочее — оформлял по заказу разных предприятий стенды и рисовал стенные газеты. А творчеством для души, а не для денег, пейзажным и портретным, занимался исключительно дома.
Одним осенним ноябрьским угасающим деньком, когда снег уже лег на землю и на уличной площадке автостанции стало холодно поджидать автобус до Казанцева, Наташа зашла погреться в здание автовокзала. Народу почти не было: три–четыре человека сидели на жестком диванчике да какой–то шустрый паренек, взобравшись на стремянку, норовил над окошком кассы подцепить на гвозди за петельки расписание движения автотранспорта. Подцеплять одному было неловко: щит размером метр на полтора то и дело качался в руках паренька, он терял равновесие, раскачиваясь на лестнице, и петельки на гвоздики не попадали.
