И вот сейчас до меня дошло: одно дело убить, и совсем другое — победить, надругаться над святым, то есть воодрузить на шпиле жизни свой штандарт, доказать свою правоту — и тогда ты уже не банальный палач и убийца, а будто бы идейный борец за справедливость, за правду жизни. Если ты уверен, что все люди одинаково скоты, только все по–разному прикрываются красивыми словами, — то ты уже не киллер и подонок, а романтик с большой дороги. Еретик. Революционер. Гроза обывателей. Германн.
Ты (читай — Вы, Эллина Васильевна) по–настоящему, по Сцильи, умён (умна), а все они (читай — я, Натали) по–настоящему глупы.
В своей статье я писал: «И все же рассудим здраво: если визит старухи в ответ на вполне реальное вторжение Германна объявить плодом воспалённого воображения, значит ожидаемое обогащение тоже следует признать миражем. Но где вы видели прагматика, который отказывается от гарантированных дивидендов! Если деньги доступны только «в пакете» с чертовщиной — да здравствует чертовщина, да здравствует мёртвая старуха! Придумайте всё что угодно, не трогайте только реальность обогащения. Так единственной реальностью становится логика. Какова логика — такова и реальность. Так выдаётся желаемое за действительное тем, кто посмеивался над «неверными» страстями, искажающими реальность. Скажите после этого, что фортуна не смеётся последней…»
И вот этот штрих — глупая похвальба злодея — помог мне осознать всю катастрофичность ситуации: мы с Натали обречены, назад пути нет, а Элка, гадина, на девяносто процентов уже в раю, куда вползла благодаря нашей щепетильности и мягкотелости. За мефистофелевским смехом следуют выстрелы. Потом опять смех. Необратимость.
Но этот же штрих дал мне дурацкую надежду: иногда злодеи на глазах зрителей заслуженно и фатально превращались из палачей — в жертвы: расплачивались за своё легкомысленное отношение к деньгам. Это в тех бездарных фильмах, где добро побеждает зло безо всяких на то оснований.
Эллине важно было, чтобы я принял её сторону: тогда бассейн и камин станут вожделенной наградой, а не случайным трофеем; глупость же её обернётся умом. Ей важно было утвердить справедливость, которую подпирают незыблемые колоннады здравого смысла, а не побыструхе лишить жизни подвернувшихся статистов, запутавшихся в дорогих декорациях.
Ведь я писал: «Впереди же, несомненно, ждало счастие, «дети, внуки и правнуки», а также множество славных дел. Где добро, где зло? Если посредством зла и преступления можно достигать добра, то существенная разница между адом и раем, Богом и Мефистофилем, добром и злом — просто исчезает.
