Она даже устала ждать, а после ужина задремала и не услышала, когда отец вернулся, лишь вздрогнула от властного стука в свою комнату и приказа:
— Лада, выйди — поговорить надо!
Она вздохнула, посмотрела на себя в зеркале, поправила сбившуюся чёлку и отправилась в кухню, где в это время раскрасневшийся отец чаевничал. Увидев дочь, Самохвалов подвинул ей стул, а когда она осторожно присела на краешек, грозно просил:
— Почему раньше времени с работы ушла?
— Плохо чувствовала.
— Больничный имеется?
Лада отрицательно мотнула головой.
— Значит, ты — прогульщица! Я этого не потерплю, не позволю себя позорить и давать повод для сплетен!
— Папа, извини, но надо знать трудовое законодательство, по которому прогулом считается отсутствие на рабочем месте без уважительных причин более четырех часов подряд в течение рабочего дня, а я всего–то ушла на парочку часов раньше! К тому же я ушла не самовольно, а отпросилась! Вопросы еще будут?
Самохвалов даже покраснел от вызывающего поведения дочери.
— Хорошо, считай, что уела, а как понимать то, что мне сейчас рассказала мама?!
— Как рассказала, так и понимай: свадьбы не будет!
— Без видимой причины?
— Без причины ничего не бывает, а если ты плохо понял Ольгу Сергеевну, то я могу повторить: с изменником, которого ты мне подсунул, я не собираюсь связывать свою судьбу! Так и знай! А чтобы не сидеть на вашей шее и не позорить, завтра же рассчитаюсь и уеду в Москву — там работы на всех хватит.
— Значит, бунт поднимаешь на корабле?! Независимости захотела! Пожалуйста — рассчитывайся, уезжай — держать не будем!
Она, конечно бы, многое могла наговорить в этот момент отцу, но душили слезы, а показывать их совсем не хотелось, унизительно было их показывать. Она все–таки наревелась, когда укрылась у себя. А чтобы не слышать гневного голоса отца, говорившего на повышенных тонах с матерью, она включила телевизор. Но отвлеклась ненадолго. В какой–то момент раздался стук в дверь, а сама она приоткрылась, и Лада четко услышала приказ отца:
— Сейчас же верни ключи от московской квартиры, а заодно и от машины!
* * *
Самохвалов сперва даже не понял, зачем отнял ключи у дочери. Конечно, в порыве гнева. Он, как руководитель, не позволит дискредитировать себя! Не для того сменил работу и ушел из карьероуправления, где четко следил за дисциплиной, от которой напрямую зависел заработок и его работников, и его самого, на управленческий оклад, пусть и немаленький, но не сопоставимый с прежней зарплатой. Та зарплата являлась коммерческой тайной, и знать о ней не суждено было никому, только главному бухгалтеру, которая умело и умно контролировала ведение документации, да теперешнему управляющему — Алексею Нистратову, двоюродному брату. Это не афишировалось, хотя в районе все–таки догадывались, что владельцем карьеров стал теперешний управляющий только «на бумаге», а он всего лишь стойко и преданно хранил тайну Самохвалова. Никто не знал, что Самохвалов владел контрольным пакетом акций своего бывшего предприятия. Он переписал уставные документы на Нистратова задолго до начала предвыборной борьбы за попадание в новый состав районной думы, чтобы освободиться от коммерческой деятельности и открыть путь для борьбы за власть над районом.
