Рита бросила следить за дорогой и посмотрела на подругу.
— О, черт, да не хнычь ты, Фрэнки, выбрось все это из головы… ну, пожалуйста… — Она уже умоляла, напоминая себе, что никогда не следует лезть со своими советами в чужой монастырь. — Я понимаю, что это, наверное, очень трудно, но ты все равно попытайся о нем забыть и начать новую жизнь. — Она наклонилась к Фрэнки и сжала ее пальцы. — Тебе понравится Ла-Ла, и не беспокойся, можешь жить у меня сколько хочешь. Все будет, как в старые добрые времена… ты и я… — Она взглянула в зеркало заднего обзора на клетку, в которой тряслись Фред и Джинджер. — И пара несчастных кошек. — Она засмеялась и без всякого знака поворота переехала сразу через три полосы движения на шоссе, и только потом с визгом нажала на тормоза, увертываясь от полицейской машины. — Ну, теперь держись!
Они неслись по скоростной трассе, а из радио неслось классическое «Отель Калифорния». Рита прикурила новую сигарету от старого бычка и предложила ее Фрэнки. Та заколебалась. Последний раз, когда она курила, утоляя страстный никотиновый голод, Хью впал в ярость и заставил ее немедленно выбросить сигарету вон. Он терпеть не мог, когда она курила. Это воспоминание в некоторой степени вернуло ей самообладание. Что ж, и черт с ним совсем. Рита права. Она должна попытаться забыть Хью и заняться своей собственной жизнью — совсем новой жизнью, которая не имеет к нему никакого отношения. Смакуя внутренне это неизведанное еще чувство свободы, подхваченная порывами влажного ветра, который развевал ее волосы, она взяла сигарету, с вызовом вставила ее в рот и глубоко затянулась. Просто непередаваемое наслаждение.
Рита наградила ее ободряющей улыбкой и начала тоненьким голоском подпевать радио. Потом крепко нажала на акселератор и начала на полной скорости обгонять огромный тягач с прицепом, который ревел и распространял вокруг себя волны выхлопных газов. Уворачиваясь в сторону, водитель тягача громко задудел, но Рита едва махнула ему веснушчатой рукой и, оставляя за собой шлейф из ярко-оранжевых искр, проследовала мимо, даже не притормозив. Фрэнки закрыла глаза, задрала ноги на крыло машины и отдалась головокружительной скорости и приливу никотина в крови.
Пачка сигарет была уже наполовину опустошена, а они все еще кружили по многочисленным поворотам дороги, ведущей в Лавровый каньон. Рита решила на пути из аэропорта домой показать Фрэнки сразу все достопримечательности Лос-Анджелеса, так что, когда они наконец повернули к дому, было уже совсем поздно. Стемнело, и Голливудские холмы погрузились в полную тьму, прорезанную разве что лучами от передних фар «Жар-птицы». Измученная и потерявшая всякое представление о времени, Фрэнки уже практически засыпала, когда Рита повернула на улицу Тихоокеанская Аллея, свернула на боковую дорожку и выключила мотор. Фары погасли, а вместе с ними и стереосистема. Наступила тишина. После рева машин на скоростной трассе и постоянной работы радио эта тишина казалась совершенно неожиданной: ее нарушало только ритмичное стрекотание одинокого сверчка.
