— чего делать надо?
— просунь руки между валиков, это как в стиральной машинке.
— вон туда?
— ага. поехали! ухупии!
— эй, мужик, не забудь — четверть оборота.
— конечно, Бэг, ты что — не доверяешь мне?
— теперь придется.
— знаешь, а я ведь твою жену втихаря ёб.
— ах ты гнида! да я тебя убью!
Дэнфорт оставил машину крутиться, сел за стол Бэгли, закурил, помычал себе под нос песенку: «о, счастливый я, жизнь роскошная моя, и карманы рвутся от мечтаний… хоть пуст мой кошелек, но я — почти что бог, и карманы рвутся от мечтаний…»
потом встал и подошел к машине с Бэгли.
— ты же сказал четверть оборота, — произнес Бэгли. — а уже полтора.
— ты что, мне не доверяешь?
— почему–то больше, чем обычно.
— и все равно я твою жену втихаря ёб.
— да это, я думаю, ничего. устал я сам ее ебать. любой мужик собственную жену ебать устанет.
— но я хочу, чтобы ты сам захотел, чтобы я твою жену ебал.
— да мне все равно, но прямо не знаю, хочется мне в самом деле этого или нет.
— вернусь минут через 5.
Дэнфорт снова отошел, уселся в хозяйское кресло на колесиках, забросил ноги на стол и стал ждать. ему нравилось петь. вот он и пел песенки: «для меня ничего — это много, я — богач, наслаждаюсь ничем, у меня есть звезды и солнце, и моря под покровом ночей…»
Дэнфорт выкурил две сигареты и вновь подошел к машине.
— Бэг, я твою жену втихаря ёб.
— ох, как хорошо–то! давай еще! и знаешь что?
— что?
— мне на это как бы самому посмотреть хочется.
— конечно, что за вопрос.
Дэнфорт подошел к телефону, набрал номер.
— Минни? ага, Дэн. я щас приду тебе всуну. Бэг? о, и он тоже придет, позыбать хочет, не-а, мы не пьяные. я тут просто решил прикрыть на сёдня лавочку. мы уже все сделали. с этой заморочкой между Израилем и арабами, да еще африканские войны — нечего дергаться. Биафра — прекрасно звучит. ладно, в общем мы идем. я тебе хочу в сраку запердячить. у тебя такая жопа, господи. я, может, даже Бэгу запердячу. у него жопа поболе твоей, наверное. держись, солнышко, мы уже выходим!
Дэн повесил трубку. зазвонил другой телефон. он ответил:
— пошел ты в жопу, уёбок поганый, у тебя даже сиськи воняют, как мокрые собачьи какашки на западном ветру.
он бросил трубку и осклабился. подошел и вытащил Бэгли из машины. они заперли дверь конторы и вместе спустились по лестнице. когда они вышли наружу, солнце висело еше высоко и смотрелось прекрасно. тоненькие юбки теток просвечивали. чуть ли не до костей. смерть и тление виднелись повсюду. это Лос — Анжелес, возле 7‑й и Бродвея, где одни трупаки опускают других и даже сами не знают, зачем. нервная игра — вроде через скакалку прыгаешь, или лягушек препарируешь, или ссышь в почтовый яшик, или своему песику дрочишь.
