— Полагаю, все мои комедии придутся им не по вкусу, наш юмор они вряд ли оценят. Вот что: покажем кровавые сцены из «Тита Андроника». Меня в этом их королевском городе непрерывно тошнит. Почему не ответить тем же? Пускай даже самые крепкие духом и животом испанцы проблюются сегодня вечером от ужаса и отвращения. Итак: насилие, кровь и человеческая плоть, запеченная в пироге. По крайней мере, зевать публика не будет.
С наступлением сумерек чуть посвежело, и Дон Мануэль устроил пешеходную экскурсию по городу для тех членов королевской труппы, которые не развлекались с проститутками или мальчиками и не лежали пластом от крепкого местного вина. Изволите видеть: Вальядолид стоит на реке Писуэрга в месте её слияния с Эсгевой. Все богатство этого края связано с реками: зерно, вино, оливковое масло, мед и воск доставляют по воде. Видите собор? Новехонький, построен не более двадцати лет назад, потому что весь Вальядолид сгорел в пожаре в 1561 году, и король Филипп восстановил город из пепла — ведь это его родина. А девяносто девять лет назад здесь у нас умер Христофор Колумб. Вон в том доме живет господин Мигель де Сервантес Сааведра, отец Дона и Санчо, и Санчева осла впридачу. А вот и он сам, смотрите-смотрите, выходит из дома, уставился себе под ноги, и больше никуда не глядит — ни вперед, ни назад, ни вправо, ни влево. Одинокий, старый совсем, седой, ему уже пятьдесят семь лет. Жизнь его крепко побила, а он целый мир собственный в голове насочинял. Его пьесу исполнят на торжествах по случаю подписания договора, но самого Сервантеса это нисколько не занимает. Он трудится во имя театра беззаветно, о наградах не думает. Нет-нет, знакомиться не рекомендую. Вашего языка он не разумеет, а по-кастильски изъясняется односложно. Иногда, впрочем, он произносит длинные тирады по-мавритански — выучил язык в совершенстве, пока был рабом и заложником.
— Я немного понимаю мавританский, — оживился Уилл. — Ни рабом, ни заложником не был, но слов нахватался, когда сопровождал лорда Саутгемптона в Рабат. Мы с ним торговали арабских лошадей для военных действий, которые затеял в Ирландии лорд Эссекс. Покупка сорвалась, да и кампанию ирландскую проиграли… О, живот-то мой, похоже, наладился. Теперь можно и поужинать.
— Превосходно, — одобрил Дон Мануэль.
Пьесу Лопе де Вега-и-Карпио «Глупая для других, умная для себя» королевские комедианты решили не смотреть: на что им всякая глупость? Они остались за кулисами: вытряхивали костюмы, подбирали реквизит и поочередно подставляли лица Дику Бёрбеджу — он был, помимо прочего, гримером. В конце спектакля, сыгранного студентами местного университета, к британским актерам зашел сам автор.
