В тёртых чревах, вкушаюших травы.
В их числе и последняя лошадь —
Грозный вестник весёлой расправы.
Ну, а город, искомый святоша,
Вмиг насытил бисквитом растенья,
И в гористых санях запорошен,
Изменил своему назначенью.
Я же болен. Мне снятся калоши,
Скрип сирени, ночные облавы;
Словно снова я самый хороший,
Будто б ты меня поцеловала…
Я НЕ ВСТРЕЧАЛ СЕБЯ, ДАВНО УЖ НЕ ВСТРЕЧАЛ…
Я покоряюсь тихо
Скандальному стремленью
К робеющему утру,
К несмелому побегу,
И время многолико,
Как трапеза движенья,
И я не стану мудрым
Ни в альфу, ни в омегу…
Я покоряюсь, видно,
Природе непомерной,
Брюзгливой, но незлобной,
Игривой, но не терпкой.
Мне вовсе не обидно,
Что всё сказалось верно,
И нет больше загробной,
И мир не машет веткой.
По мелочи распавшись,
Примерив расстоянья,
Запивши без стакана,
Занюхавши привычным,
Не чтя природу старшей,
Скрутить бы в рог бараний,
И то не будет странным,
Смешным и неприличным.
Синхронная стая
На небе простывшем
Ушла, улетая
В полёте неслышном.
И голую палок
Обрезавши ломкость,
Ледок обуяло
Покусывал локоть.
Растянутым в вечность
И прибранным в малость
Казался мне путь мой
Среди постоянства,
И снова мечталось,
И снова игралось,
Как в выцветшем детстве,
Замылившем сладость…
Кручиня поспешно
И грезя с придыхом
О славных мирах
И нарезанном хлебе,
Мы точно взошли
На престол…
Только выход
Не в хлебе, не в думах,
Не в свете, не в теле.
А выход в неспешном
Заряде возврата
Туда, где нарочно
Задёрнуты шторы,
Туда, где мы вместе
Молчали когда–то,
А души вели
Вместо нас разговоры.
Эклера нутро, крем горами — верхами,
Электро–задёрнутый символ буржуя.
Мне нужно давно по делам, между нами,
Но я всё сижу и мечтаю, рисуя…
За синим заслоном судьбы ли, молебна
Мы словно живём, одуваемы светом,
Не ярким, скорее, притупленным где–то,
Но только притупленность эта целебна.
От яркого всплеска, от силы разгула
Рассветов ли, праведных вспышек сверхновых
Храни ты нас, Бог, как хранишь ты посулы
Для страждущих вечно чего–то иного…
Уносимы на спинах чужих,
Ускользающих чудо–животных…
В сюрреально безликих ландшафтах,
Затерявшись в глубинной дали,
Вы, как в дерзких мотивах Дали,
Где на тоненьких ножечках ватных
Всё кочуют в болотных полотнах
Непричастные к делу слоны.
Ваши лошади движутся мерно,
Вроде быстро, хотя и неспешно,
Вроде вдоволь насытившись силой
Своевольных варяжских подков,
Как и принято у чудаков,
Семеню я за вами тоскливо,
Но отстану, вернувшись, конечно,
Что и к лучшему, может, наверно.
Я калибрую память под бока
Неспешно наползающего время,
