Озябший парк, пергамент мертвых листьев
Скупого утра призрак разметал.
Спит старый пруд, и отблеск перламутра
Среди зеркал.
А розы мнут упрямы лепестки,
Дань сладострастья рамке ритуала.
На лёгкий бриз вчерашнего начала
Ложатся неприметные мазки…
Сброшены оковы, но
Света не проси.
Солнце расфасовано
В гранулах росы.
В безудержной злобе ем
Камень. Вот наш кров —
За слепым подобием
Вкрадчивых углов.
Отопри же двери тем,
Кто подносит яд,
Трепетом доверия
Вздохи явь вскроят.
Станет невесомым весь
Нашей сути вес,
И сомкнётся занавес
Плюшевых небес.
МЫ УШЛИ,
НЕ ПРОСТИВШИСЬ,
НЕ ВЗЯВ АДРЕСОВ…
А в Кишинёве нету чемоданов.
Я шмотки по карманам рассовал.
Спешат. Спешат из–за океанов
Спасительные вызова.
Мой бедный брат, пора трубить тревогу.
Нам Яр с названьем женским ни к чему.
Не знаем мы, как ходят в синагогу,
Давай же просто плюнем за корму.
Опять совдепы вертят финт ушами,
Мол, на бекицер вам, но финт не нов.
Обчистят коль — расстанемся с грошами,
Сдерут штаны — уедем без штанов.
И ничего не скажем нашим детям,
Как душу здесь истёрли в порошок,
А мы, коль родились под небом этим,
Давай еще нальём на посошок.
От судьбы не жди подарков,
Выйдет всё наоборот.
Просвещённого монарха
Ждёт измученный народ.
Чтобы было чин по чину,
Ну, как встарь,
Излечи нашу кручину,
Государь.
Нужен нам державный норов
Да кулак,
А то дальше разговоров
Ну никак.
Надоело БАМу шпалы
Нам исправно поставлять.
Где же ты, Орел Двуглавый,
Появися. Твою мать.
Ты, алмазно невесомый,
Вспрыснешь новую зарю,
А то здесь жиды–масоны
Нас сгноили на корню.
Они каверзные сети
Раставляют много лет.
И у них грудные дети
Со сметаной на обед.
Мы на взводе. Им всё мало.
Государь, не будь пархат,
В мир гнилого капитала
Выкинь их пинком под зад!
На тебя лишь уповаем.
Без тебя нельзя никак.
До свиданья, бедный Хаим,
Здравствуй, Ванюшка — Дурак.
Мигрень — бальзам для эмигранта.
Родная, брось лихой костыль!
Простимся сухо и галантно,
А после разом опостыль
И не всплывай, как труп усопшей,
Но привлекательной. Уймись.
Я перештопанной галошей
Лягну и брошу ёмко: «Брысь!»
А впереди маячит Хайфа —
Туда давно проторен путь.
Так значит, есть немало кайфа,
Когда кругом свои… Отнюдь!
Не та порода… Так неловко…
Я новой качки не снесу.
Родная зрит с немой издёвкой
И давит прыщик на носу.
Покрывает нас матом ли, воем ли
Под конец разгулявшийся век–удав.
Эх, упряжечка наша с оглоблями,
Поворачивать надо б, да некуда.
Променяли житьё наше с гоями,
Пусть гниёт за бетонными блоками,
