Где бледнеющий лик дуэлянтов?
Где тот шарм разодевшихся франтов?
Не фантомов, а тех, что и в малом
Находили изыскность моментов.
Где пустые позывы метелей?
Так цените простые звучанья —
Звон тарелок в убогой столовой,
Скрежет вилок по ломким тарелкам,
Как соитие стали и стёкл,
Красноту и обилие свёкл,
Пусть оно нам не кажется мелким,
Небольшим, негустым, бестолковым.
Лучше всё — тишины наказанья…
Сонмы.
Каждый знает куда,
Каждый ведает суть.
Тёмный,
Заструясь в никуда,
Змейкой нитится путь.
Помня,
Как сияет вода
И игривится ртуть,
Сонно,
Раздвигая рода,
Ты не дай мне уснуть.
Страха
Переносица жмёт
И кромешит мозги.
Мама
Непременно придёт
И не даст мне уйти.
Сонмы,
Я настаивать буду,
Что я не из них…
Тёмный
Небосвод ниоткуда
Диктует мне стих.
Бог с ним,
Пусть заветно
И стильно темнит.
Вёсны
Незаметно
Уходят в зенит.
Старый
И почти покорённый
Букварь
Старость
Насыщает солёным
И сыплется в гарь…
Светится высь ли звездою в окне Super Nova?
Касаются клавиши пальцев,
Они избегают звучанья,
Расстеленные по небрежно
Взбелённой тропинке молчанья,
Издёрганные от незнанья,
Какая последует нота.
У каждого идиота
Есть малая доля искания
Такого иного страданья,
Что, кажется, неизбежно
Вселенная не без рыданья
Встречает такого страдальца…
Есть давняя мысль о сути,
Гонимая мышкой экрана,
Что кликнуть её невозможно:
То поздно, а то слишком рано.
Но кажется свежею рана,
И кажется истиной поиск,
И кажется искренней совесть,
Почти как позывы иканья,
Почти как урчание крана.
Но следует быть осторожным.
Не всё, что считается странным,
Является залпом орудий.
Не всё, что мы мыслим неверным,
Является сказанным словом,
И даже не всё, что мы мыслим,
Есть то, что искало бы крова.
И суть непонятная снова
Манит и мигает, как символ.
И лишь размышляя за сим, вол
Влачит, как простая корова,
Телегу с волхвами второго
Пришествия, светится высь ли
Звездою в окне Super Nova,
Так верно заснятая первым?
Ревниво наблюдая
За каждым пересмешком,
За каждой невозможной
Наклонностью над полом,
Бредут мои колени
По краешку поспешно,
И ночью внутрикожной
Ползут мои подолы.
Я развлекал немногих
Своим существованьем,
Своими непростыми
И скучными речами.
Сначала я родился
По паспорту евреем,
Потом так и остался,
Как кто–то, англичанин.
А что? Бывает хуже.
Хотя по измеренью
Ни верха нет, ни низа.
Я отмечаю верно
Движение карниза,
Лишь только понимая,
Что сила притяженья
Есть массовая блажность
И новшество паденья.
Мы говорили долго,
Оттеняя приливы вкуса,
Смысла, знаков, силы
Былинных ипостасей
И невежеств.
