Что живём, как князья,
Не простят нам они ни за что.
Если даже нельзя,
Я спрошу разрешенья у Бога —
Пусть, мне пальцем грозя,
Всё ж позволит забиться на дно.
Нам так много понять
Ещё нужно, но сыпется время
Перетёртым песком,
Словно ядом, песочных часов.
Как тоску мне унять,
Не приходит мне радужно в темя,
И селюсь я леском,
Попрочнее повыверив кров.
По утрам пишу стихи,
Не почистив зубы.
Поскорей с себя стряхни
Мантию простуды.
Если нечего мне ждать
От грядущей почты,
Лучше будешь поражать
Вдохновеньем ночь ты.
Я войду к тебе в трико
И скажу, наверно,
Как мне жалко Сулико,
Ну, да я не первый.
Мы пойдём с тобой на суд,
Как на развлеченье.
Нас присяжные поймут,
Подкуп взяв печеньем.
Ну, а после за столом
В звонком ресторане
Будем кушать суп с котом
И с шампанью в ванне.
Ты нарисуй мои мечты
В мазках незримого касанья,
Как отплеск ветреной звезды
Над гулкой чашей мирозданья.
Ты посели нас тихо так
В ненаступающую осень,
Пусть листопады вертят в такт
Свои исписанные оси.
Средь неподеленных границ,
Среди застывшего заката,
Ты посели нас меж страниц,
Тобой раскрашенных когда–то.
Мне ночью снился старый Нотр — Дам,
Но с колокольней правой больше левой.
Асимметричность, видно, — признак Девы,
В чью честь соорудили этот храм.
Наискосок, на острове Сите,
Приснилась мне, представьте, синагога.
Когда–нибудь мне б не забыть у Бога
Спросить, что означали грёзы те.
Там было много книг, через окно
Я наблюдал за сном библиотеки,
А Сена, как и все другие реки,
Несла вокруг присутствие своё.
Такие сны обычно снятся днём,
Они глухи, как высохшая флейта.
Я не прошу больного старца Фрейда
Копаться в подсознании моём.
Зачем? Не нужно выцветших причин,
Чтоб ощутить присутствие невроза.
Обычно исключительная проза
Ютится в подсознании мужчин.
Я буду думать лучше: этим сном
Ниспослан мне какой–то символ свыше,
В нем Нотр — Дама арчатые крыши
И синагоги окна за углом.
Я там брожу, классический изгой,
Которого не любят и не гонят,
Которому всех храмов башни звонят,
Который всюду свой, хоть и чужой.
Останки собора в Гластонберри…
Останки собора
В Гластонберри
Глядели сурово,
Мол, всё бери!
Ни стен, только ребра,
И те без крыш,
Торчали недобро,
Мол, что молчишь?
Артура могила
Зелена вся,
А небо — нет силы
Опомниться!
И верно, в селении
Должен храм
Быть лишь обрамлением
Небесам.
А то, возвышая
Свой грузный вес,
Собой заменяет
Он смысл небес.
Я молюсь на белый снег,
Как на средство от аптек,
Как на звёздную метель,
Как на всё простивший хмель.
