Поведай сыну своему | страница 74



- Итак, Мендл, ты опоздал на три минуты, - это прозвучало словно смертельный приговор, и не отдышавшийся еще Мендл почувствовал, как почва уходит из под его ног. Но после короткой паузы услышал другие слова, сопровождающиеся смехом его товарищей:

- Однако, учитывая то, что за это время ты ухитрился между делом успеть, как мне тут рассказали, еще и побывать на свидании с очаровательной блондинкой, то, так уж и быть, поставим тебе зачет.

Возбужденные неожиданной, забавной встречей, Мендл с Ульяной решили погулять в Пушкинском парке.

Они выбрали скамейку напротив большой круглой клумбы, покрытой разноцветным ковром ранних весенних цветов.

Парк в это время дня был полупустым - в основном старики, бабушки со своими внуками.

Весенняя погода, как всегда, неустойчива. После солнечной утренней погоды, начиная с середины дня, небо стало затягиваться пеленой темно-серых облаков и, похоже, предвещало дождь. Порывы прохладного ветра раскачивали начавшие распускаться каштановые деревья. Плавающие на воде птицы, одна за другой, покидали пруд, чтобы укрыться в зарослях от холодного ветра. Только гордый лебедь продолжал спокойно плавать вдоль берега, как бы подчеркивая этим свое превосходство.

Черные длинные радиорепродукторы на столбах голосом Левитана вещали тяжелые новости о том, что немецкие войска оккупировали Голландию и Бельгию и создали непосредственную опасность для Франции.

- Ну, рассказывай, что ты здесь делаешь, в Киеве?

- Я, Мендл, вот уже больше месяца как работаю на авиационном заводе, нормировщицей в цеху. Дядя мой работает там инженером. Он меня и устроил. А живу я пока у них. Весь год напролет еще в Ружине готовилась - летом опять буду пробовать поступить в институт.

- Что ж ты раньше не появлялась?

Прошла минута, две, а ответа не было. Мендл посмотрел на Ульяну. Она сидела прямо, скованная, замкнутая, как будто ее подменили. Глаза широко открыты, неподвижный задумчивый взгляд и две дрожащих слезинки на длинных нижних ресницах. Так плачет в груди сердце, беззвучно обливаясь кровью, когда горе безутешно.

- Ты что это вдруг? Что-нибудь случилось дома, в Ружине? Говори и перестань плакать!

- Не могу, Мендл, - сказала она, оставаясь в том же положении. - Мне страшно тебе сказать. Я уже две недели, как знаю эту новость и не нахожу в себе силы сказать тебе об этом. Поэтому и оттягивала встречу с тобой.

Потеряв терпение, Мендл встряхнул ее за плечи.

- Что-нибудь с мамой, Люсей, Голдой? Говори же! Твои-то в порядке?