Первым их приветствовал полный, небольшого роста усатый фотограф Янкель, мастерская которого находилась тут же на этой площади. Обняв одной рукой пухлую талию своей супруги, другой он энергично поздравлял по очереди Бенциона, потом Залмана, приговаривая: "Вы можете представить себе, чтобы моя дорогая женушка внесла себя в мастерскую словно бабочка? Так я вам скажу, что это таки было так. И я сразу понял, что она принесла радостную весть. Но когда я услышал, что никто другой, а ваша Фейгеле выходит замуж, я чуть не уронил колпачок от аппарата - у меня ведь в это самое время сидел очень важный клиент. Посчитаю за честь, если вы чуточку отклонитесь от своего пути в сторону моей мастерской. Завтра же граждане нашего местечка будут иметь возможность убедиться в том, что Залман - это первый принц Егупеца, а Фейгеле - самая красивая в мире принцесса из весьма почтенной и знатной семьи Бенциона и Песи." - Янкель снял со своей лысеющей головы плоскую кепку и чинно склонил голову на грудь.
Пусть это была шутка, все это понимали, но она добавила гордости главе семейства, а Песя и жених с невестой громко и счастливо смеялись.
- А я скажу коротко: мазелтов1 и еще раз мазелтов, - вмешался в разговор подошедший к ним аптекарь Айзенберг. - И чтобы Вам и вашим детям никогда не понадобились лекарства. Пусть я останусь без парнусе и разорюсь, а Вы, дорогие мои, живите по сто и больше лет и не болейте.
Далее портной Дувыд, жестянщик Срул и другие задавали бесконечные вопросы - когда и где будет свадьба, останутся ли молодые в Ружине или поедут жить в Киев.
Это был очень счастливый день.
Потом - свадьба.
Главная двухэтажная синагога в Ружине стояла у самой реки на северном берегу, обращенная своими высокими разноцветными витражами на юг. С противоположной стороны - широкий, просторный вход, с нависающими над ним двумя наружными балконами, выходил на небольшую площадь.
Выполненный из драгоценного дерева амфитеатр для мужчин и балкон для женщин придавали залу особую торжественность.
Когда заезжие хазаны из Бердичева, Житомира или даже Киева приезжали и пели в этом зале, их мощные голоса, достигая высокого свода, приумножались до такой духовной силы, что, казалось, они, эти голоса, спускаются с самих небес, от самого Господа Бога! Здесь много света, много солнца и каждый молящийся здесь чувствует себя жителем огромного мира, опекаемого заботой и разумом Всевышнего, и он забывает о тяжелом труде по добыванию хлеба насущного, о самых тяжких обидах, даже таких, как обиды со стороны своих самих близких родственников и друзей.
