– Локтей на двадцать, – сообщила я.
– Тогда мы остановимся в тридцати.
И Кира пошел на снижение. Не думайте, что плавно. Он вошел в штопор и закрутился вокруг своей оси, камнем несясь к земле. Я вцепилась ему в гриву мертвой хваткой и радовалась, что с утра пренебрегла завтраком. Затормозил этот чертов летяга так же резко, как начал падать. Я глянула вниз. С земли на меня круглыми глазами пялился живодерник. Искреннее удивление на его клыкастой морде ясно говорило о том, что он уже приготовился к героической кончине, быть расплющенным несостоявшимся обедом. Видимо такая странная еда его не впечатлила, и, когда оцепенение слегка прошло – с минуту мы смотрели друг другу в глаза и гадали, кто из нас дурак – живодерник задал такого стрекача в лес, что только хвост мелькнул. Кира повернул ко мне морду и чуть не рухнул. Оказалось, такие полеты даром не проходят. Волосы дыбом, лицо зеленое в красную точечку – мягко говоря, неаппетитное блюдо. Вот и гадай теперь, чего нежить испугалась больше – Кириных взлетов-падений или меня.
– Надо будет зарисовать его потом для истории, – задумчиво сказала я.
– Автопортретик не забудь добавить. Будет начало для энциклопедии лесной нежити, – подколол меня Кира, опускаясь на землю.
– Ах, ты, – только и успела крикнуть я, мигом сорвавшись в кусты, где недавно скрылся живодерник. Надо будет все же поучить Киру летать с седоком, а то через месяц я дистрофиком стану.
Выползла из кустов я еще зеленее, чем была, махнула рукой, что дальше я пойду пешком и упала на землю.
Погода была ужасная, принцесса была прекрасная
Проснулась я ближе к вечеру там же, где и упала. Оказалось, что лежу я на еловом лапнике, укрытая одеялом. Левый бок припекает весело потрескивающий костерок. Значит, все-таки умеет, паразит, копытом искры высекать, с огнивом Кира бы при всем желании не управился. Я лениво потянулась и повернулась лицом к костру.
– Очнулась, спящая кикимора?
– Я тебя когда-нибудь точно на колбасу сдам. Деликатесную, – как-то негрозно сказала я, – Ой, ты еще и картошечку запек! Ты просто умница!
– Ага. А еще мятного отварчика приготовил.
– Ты ведь, правда, поделишься с бедной, оголодавшей, между прочим, по твоей милости, девушкой.
– Поделюсь. Куда я денусь, – проворчал конь, – С тобой не поделись – живьем ведь съешь.
– И даже не поперхнусь, – поддакнула я, подбираясь поближе.
Кира осторожно копытом выкатил пару картофелин и предложил:
– Налетай, уже готово. Я-то поел давно, так что не стесняйся.
