— Это сын Санет? — спросил Бека.
— Да, — прошептал Бексолта, во все глаза глядя на человека, который казался ему неуловимым сказочным богатырём.
— Похож. Как дела, Арби?
Арби молча вздохнул.
— Потерпи немного. Теперь мне уже не о ком беспокоиться, — грустно сказал Бека. — Ничто меня тут не держит, уеду в город. Вернусь — тебя заберу. Поедешь?
Арби кивнул, но произнёс едва слышно:
— Я хочу, чтобы Супани простил даду.
— Эх, мальчуган, неизвестно, достоин ли он сам прощения. Твой отец ни перед кем не виноват.
Арби всхлипнул.
— Ну хорошо, — сказал Бека. — Сделаем так, что простит. И станем жить вместе. Дожидайся меня. А ну-ка, ребятки, кто это там идёт?
Мальчики пригляделись и узнали Супани — он время от времени наведывался на пастбище.
— Бека, беги! — крикнул Бексолта.
— Не стоит, — спокойно ответил Бека. — Не вечно же бегать, иногда и побеседовать надо с достойным человеком. Присаживайтесь, ребята.
Мальчики опустились на траву рядом с Бекой и насторожённо притихли. Супани подошёл, грузно опираясь на посох, и лишь тут узнал Беку.
— Э-э, ты ли это, Бека? Я рад, я рад, — забормотал он, изрядно струхнув. — Хорошо, что ты жив-здоров. На всё воля аллаха, Бека. Что случилось, того не миновать… А я-то думаю: кто, мол, с ребятишками…
Бека поднялся, прервал эти льстивые речи:
— Вот что, Супани, мне давно не терпелось повстречаться с тобой. Помни: если этому сироте будет плохо…
— Вместо отца… Вместо отца я ему. Спроси у него, последнюю лепёшку пополам делим.
— Ладно, знаю. Так вот. Не хочешь получить пулю — запомни мои слова. Эх, посчитаться бы с тобой за твои ядовитые речи!.. Помнишь, в доме Ахмы…
— Я… да разве ж это из-за меня? Я ради вас хотел…
— Хватит, не нуждаюсь в твоих оправданиях.
— Что поделаешь, Бека! Аллах сильнее нас, он и решает, только он. А мальчику я вместо отца. Вот и сейчас пришёл узнать, не нуждается ли он в чём или, может, устал. Как, сынок, не нужно ли тебе чего?
— Нет, — буркнул Арби.
— Вот и славно, сынок, значит, я спокоен. Ну, сидите, беседуйте, мешать не буду. — И Супани заторопился прочь.
— Стой! — шагнул вперёд Бека. Загоревший до черноты, с густой бородой и сверкающими глазами, он стоял, откинув гордую голову в мохнатой папахе, положив руку на кинжал. — Стой! — повторил он. — Мы о главном не договорились. Вот сейчас, при мне, прости отца этого мальчика.
Бека усмехнулся, покачал головой, заглянул в самую глубину узеньких глаз Супани.
— Прощать-то ведь не за что, сам лучше меня знаешь. Но ради мальчика произнеси эти слова. Ну?
