– Ла-адно, – накинув на плечи бушлат, засмеялась Алексия. – Шучу, братец, шучу.
Чьи-то внимательные глаза пристально следили за узниками сквозь небольшое отверстие в стене, замаскированное наплывом штукатурки. Чьи-то уши ловили каждое слово.
* * *
– Брат и сестра? – клацнув губами-клювом, Маар довольно потер руки. – Это славно, славно. О чем говорят?
– Так, ни о чем стоящем. – Надсмотрщик, плюгавенький, с лысеющей головой мужичонка, презрительно скривился. – Больше предполагают – у кого они да что с ними будет.
– И до чего же додумались? – с живым интересом уточнил хозяин замка.
Плюгавец пожал плечами:
– До выкупа, мой господин. Полагают, их именно за тем и украли – чтобы потребовать выкуп.
– Выкуп, говоришь? – Осм хрипловато расхохотался. – Что же, пора уже их в этом разуверить… Эта девчонка и в самом деле – Мастер Полей?
– Йован Рыбак клялся, что…
– Я знаю, в чем клялся Йован Рыбак, – жестко перебил Маар. – А как считаешь ты? О каком-нибудь Поле они разговаривали?
– О, да, мой Великий господин. – Надсмотрщик поклонился почти до самой земли и, выпрямившись, продолжил: – Рассуждали, мол, потому девчонку и украли. Хороший Мастер стоит недешево. А мальчишку уж так, за компанию, прихватили.
– Значит, эта девочка еще толком и не напугана. – Повелитель Ладоги вновь щелкнул губами. – Что ж, наверное, время пришло. Тем более, пора б уже и поужинать, а?
* * *
Когда за узниками пришли, Алексия ничего особенно худого не подозревала. Наоборот, даже обрадовалась – наконец-то, хоть что-то прояснится. Неведомый похититель сейчас наверняка потребует выкуп. Можно будет поторговаться. И, самое главное, сообщить своим.
Шаги узников и охраны отзывались под сводами узкого коридора гулким затухающим эхом. Мрачно мерцали факелы.
Шли недолго. Лишь поднялись на второй (а скорее – первый) этаж, оказавшись в небольшом круглом зале с чрезвычайно узкими – в толщину кирпича – окнами, забранными через одно деревянными ставнями. В зале оказалось тепло, даже жарко – прямо напротив винтовой лестницы, поднимающейся из подвала и уходившей дальше куда-то вверх, весело потрескивал дровами камин. Языки желтого пламени плясали на бронзовых канделябрах, стоявших на круглом, чуть смещенном влево, к окнам, столе. В канделябрах тускло горели свечи, судя по копоти, сальные – местного кустарного производства. Низкий, черный от постоянной копоти, потолок и столь же закопченные стены производили весьма мрачное впечатление, еще больше усиливающееся угрюмым видом стражников и какими-то непонятными балками, располагавшимися под потолком рядом с камином.
