Судья, говорите? А как же народные заседатели? Они что же, безгласно кивали неправосудному приговору? Так не бывает! Тем более, что заседателей двое, а судья одна, и голос справедливости народа всегда сильнее голоса формального правосудия. Или вот, прокурор… что, неужели прокурор в этом позорном судилище не участвовал? Ведь ребенок есть субъект, особо защищаемый советским законом! А орган опеки и попечительства? Представители школы? Общественный защитник? А дежурный адвокат, в конце-концов, назначенный судом?
Да не мелите ерунды. Даже если бы такой нелепый приговор и был бы вынесен, то любой защитник его бы немедленно опротестовал в областном суде! А там уже не один негодный судья, а заседает коллегия судей из трех человек. Уж коллектив-то ошибиться не может.
И потом, вот, в письме написано, что детей бьют… Кто бьет, извините? Чекисты?!
Да ведь знаете ли вы, кто такие — советские чекисты? Это люди с горячими сердцами и чистыми руками, верные рыцари Революции, без страха и упрека стоящие день и ночь на страже Советской Земли. Как можно даже подумать о них такое?
Нет, Натка была искренне убеждена, что это письмо есть враждебная клеветническая вылазка, и была полна решимости вывести кляузника на чистую воду.
Но вот с чего начать…
— Думаю, товарищ Вайнштейн, вам прежде всего надо пойти в свой кабинет! — ответила на её невысказанный вопрос пергидролевая секретарша.
— А что, у меня есть кабинет?! — не сказать, чтобы очень удивилась Натка. Она удивилась безмерно.
… На высоких филенчатых дверях, крашенных какой-то отвратно-серой краской, был прикручен номер «302», под ромбовидным стеклышком золотом по черному, а пониже канцелярскими кнопками был пришпилен самодельный плакатик:
«О путник, не страдай вопросом,
Кто здесь в раздумии сидит?
По будням — Витязь Наркомпроса!
По воскресениям — пиит!»
Несколько оробевшая Натка осторожно постучала костяшками пальцев по двери.
— Не в сортир ломишься! Вползай смелее! — донесся из-за двери веселый голос.
Войдя в залитую солнечным светом узкую, как пенал, комнату, Натка увидела за одном из двух письменных столов, доверху заваленном бумагами (второй канцелярский монстр был девственно чист) лохматого рыжего парня с усами мушкой под горбатым носом, в юнгштурмовке, в точь-точь как у фашистских гитлерюгендовцев, только заместо красно-белого «бычьего глаза» со свастикой на его перетянутой коричневой портупеей груди сиял алой эмалью кимовский значок с красной звездой.
